Глава  16    ( Книга 3 )                                                 

   В конце концов после всех переговоров было решено, что, пожалуй,  всего

легче и вернее - если только ликургские  Грифитсы  на  это  согласятся,  -

построить защиту, ссылаясь на невменяемость или приступ помешательства, на

временное психическое расстройство,  вызванное  любовью  Клайда  к  Сондре

Финчли и страхом,  что  Роберта  разрушит  все  его  мечты  и  надежды  на

блестящее  будущее.  Но  после  того,  как  защитники   посоветовались   с

Кетчуменом и Брукхартом в Ликурге, а те, в свою  очередь,  побеседовали  с

Сэмюэлом и Гилбертом Грифитсами, этот план был отвергнут. Чтобы установить

невменяемость  или   временное   помешательство,   требовалось   подобрать

свидетелей, которые показали бы,  что  Клайд  всегда  обладал  не  слишком

здравым  рассудком  и  всю  жизнь  был  неуравновешен;   понадобилось   бы

подтвердить его странности наглядными примерами; его родственникам (в  том

числе, быть может, и самим ликургским Грифитсам) пришлось бы  подтверждать

это под присягой. Словом, тут требовалась прямая ложь и клятвопреступление

со стороны многих свидетелей, и  при  этом  мог  быть  запятнан  весь  род

Грифитсов. Понятно, что ни Сэмюэл, ни Гилберт ничего подобного не  желали.

И Брукхарт должен  был  заявить  Белнепу,  что  от  этого  способа  защиты

придется отказаться.

   Таким образом, Белнепу и Джефсону снова  пришлось  сидеть  друг  против

друга и размышлять. Ибо всякий другой способ защиты, какой приходил  им  в

голову, казался сейчас совершенно безнадежным.

   - Вот что я вам скажу, - заметил  упрямец  Джефсон,  заново  перелистав

Письма Роберты и Сондры. - Письма этой Олден - самое серьезное из всего, с

чем нам придется иметь дело на суде. Стоит только их как следует прочесть,

и наверняка заплачут какие угодно  присяжные,  а  если  после  них  станут

читать письма второй девушки, это будет просто катастрофа. Я думаю,  лучше

нам вовсе не упоминать о переписке с мисс Финчли, если Мейсон промолчит  о

ней. Это только создало бы впечатление, что он убил Роберту  Олден,  чтобы

от нее избавиться. Мейсону это было бы очень на руку, как я понимаю.

   И Белнеп от души с ним согласился.

   Однако нужно было немедля изобрести какой-то план защиты. И вот наконец

после нескольких совещаний Джефсон (считавший, что на этом процессе вполне

можно сделать карьеру)  пришел  к  следующему  выводу:  наиболее  надежный

способ защиты, которому не  будут  противоречить  самые  подозрительные  и

странные поступки Клайда, один  -  утверждать,  что  Клайд  никогда  и  не

замышлял убийства. Наоборот, будучи если не физически, то морально  трусом

(на это указывает вся история, рассказанная  им  самим),  он  боялся,  что

может быть разоблачен и изгнан из Ликурга и из сердца Сондры, и  в  то  же

время надеялся, что Роберта, которой он никогда не говорил о Сондре, узнав

о его безмерной любви к этой девушке, возможно, его отпустит. И потому  он

наспех, без всякого злого умысла, решил  убедить  Роберту  поехать  с  ним

куда-нибудь за город (но совсем не обязательно на  Луговое  озеро  или  на

озеро Большой Выпи), для того чтобы рассказать ей все и получить  свободу,

и, конечно,  он  собирался  предложить  ей  посильную  для  него  денежную

поддержку на предстоящий трудный период ее жизни.

   - Все это прекрасно, - заметил Белнеп, - но  ведь  тут  подразумевается

его отказ жениться на ней, не так ли? Какие присяжные посочувствуют ему  в

этом и поверят, что он не хотел ее убить?

   - Погодите, погодите, - ответил Джефсон не без раздражения, - все  это,

конечно, так. Но ведь вы не дослушали до конца. Говорю вам,  у  меня  есть

план.

   - Ну-ну, какой же? - с интересом спросил Белнеп.

   - Сейчас объясню. Мой план - оставить все факты так, как они есть:  как

о них рассказал Клайд и как их рисует Мейсон, разумеется, кроме того,  что

Клайд ее ударил.  И  затем  объяснить  все  это  -  письма,  кровоподтеки,

чемодан, две шляпы - все, никоим образом ничего не отрицая.

   Тут он замолчал, нетерпеливо  провел  длинной,  узкой  рукой,  покрытой

веснушками, по своим светлым волосам и взглянул через площадь  на  тюрьму,

где находился Клайд, а затем снова на Белнепа.

   - Прекрасно, но как это сделать? - спросил Белнеп.

   - Другого способа нет, вот что, - продолжал Джефсон, словно обращаясь к

самому себе и не замечая своего старшего коллеги. - И я думаю,  это  может

выйти. - Он снова обернулся к окну и, казалось, говорил  теперь  с  кем-то

стоящим на улице. - Понимаете, он едет туда, потому что напуган  и  потому

что необходимо  что-то  предпринять,  иначе  ему  грозит  разоблачение.  И

записывается в гостиницах под чужими именами, потому что боится, как бы  в

Ликурге не стало известно об этом путешествии. И собирается признаться ей,

что любит другую. Но... - Джефсон чуть помолчал и пристально посмотрел  на

Белнепа, - и это важнейшая наша опора, если она не выдержит,  нам  крышка!

Слушайте! Он едет туда с нею, перепуганный, не затем,  чтобы  жениться  на

ней или убить ее, а затем, чтобы уговорить ее дать ему свободу. Но тут  он

видит, какая она больная, измученная, печальная, - ну, вы же  знаете,  она

все еще очень любит его, - и он проводит с нею две ночи, понятно?

   - Да, понимаю, - вставил Белнеп с любопытством и  на  этот  раз  уже  с

меньшим сомнением. - И это, пожалуй, может объяснить, почему он  провел  с

ней эти ночи.

   - Пожалуй?  Безусловно,  объяснит!  -  насмешливо  и  спокойно  ответил

Джефсон;  его  бледно-голубые  глаза  выражали   одну   только   холодную,

напористую, практическую логику и ни  тени  волнения  или  хоть  какого-то

сочувствия. - Ну-с, и пока  он  был  там  с  нею  в  таких  условиях...  в

условиях, понимаете ли, такой близости (выражение лица Джефсона ничуть  не

изменилось при этих словах), в его душе произошел перелом. Вы  улавливаете

мою мысль? Ему жаль ее. Ему стыдно за себя - ведь он грешен перед нею.  На

нашу публику, на всех этих набожных и  добропорядочных  провинциалов,  это

должно подействовать, правда?

   -  Возможно,  -  негромко  подтвердил  Белнеп;  теперь  он  был   очень

заинтересован, и у него появилась некоторая надежда на успех.

   -  Он  понимает,  что  поступил  с  ней  дурно,  -  продолжал  Джефсон,

поглощенный своим планом, как паук, ткущий паутину, - и, несмотря  на  всю

свою привязанность к другой девушке, он готов теперь  искупить  свою  вину

перед этой мисс Олден, потому что ему жаль ее и стыдно за себя, понимаете?

Это снимает с него обвинение, что он замышлял убить ее, проводя с нею ночи

в Утике и на Луговом озере.

   - Но он все-таки любит ту, другую? - переспросил Белнеп.

   - Ну конечно. Во всяком случае, она ему очень нравится, и вообще, когда

он попал  в  светское  общество,  это  вскружило  ему  голову,  он  совсем

преобразился, почувствовал себя  другим  человеком.  Но  теперь  он  готов

жениться на Роберте - в том случае, если она все-таки пожелает  стать  его

женой даже после того, как он признается ей, что любит другую.

   - Понимаю. Но как же все-таки быть  с  лодкой,  с  чемоданом  и  с  тем

фактом, что он после всего поехал к этой Финчли? - спросил Белнеп.

   - Минуточку,  минуточку!  Сейчас  я  вам  все  растолкую,  -  продолжал

Джефсон, сверля пространство взглядом голубых глаз,  словно  мощным  лучом

прожектора. - Разумеется, он поехал с нею на  лодке,  разумеется,  взял  с

собой этот чемодан и записался в гостиницах  под  вымышленными  именами  и

пошел лесом к другой девушке, после того как Роберта утонула.  Но  почему?

Почему! Хотите знать, почему он это сделал? Я вам скажу!  Он  почувствовал

жалость к ней, понимаете ли, и хотел на ней жениться или по крайней мере в

последнюю минуту захотел искупить свою вину перед нею. Но  запомните,  все

это не прежде, а после того, как он провел с нею ночь в Утике и  другую  -

на Луговом озере. Но когда она утонула, - конечно, только случайно, как он

и говорит, - тогда в нем опять заговорила любовь к той, другой девушке. Да

он и не переставал ее любить даже тогда, когда собирался пожертвовать  ею,

чтобы искупить свою вину перед Робертой. Понимаете?

   - Понимаю.

   - А как они докажут, что он не  испытал  такого  душевного  переворота,

если он заявит, что испытал, и будет твердо стоять на своем?

   - Да, но ему придется  рассказать  эту  историю  очень  убедительно,  -

сказал несколько озабоченный Белнеп. - А как быть с двумя шляпами? Их тоже

придется как-то объяснить.

   - Сейчас дойдет дело и до шляп. Его шляпа немного запачкалась.  Поэтому

он решил купить другую. А насчет того, что он сказал Мейсону, будто на нем

была кепка, - ну, просто он перепугался и соврал, думая, что так он скорее

выпутается. Ну и, конечно, до того как он уходит к другой  девушке,  -  то

есть пока Роберта еще жива, - остаются его отношения к той, второй, и  его

намерения на ее счет. Понимаете, у него происходит объяснение с  Робертой,

и это надо как-то обыграть. Но, по-моему, это несложно:  ведь  после  того

как в его душе происходит  переворот  и  он  хочет  поступить  с  Робертой

по-честному, ему остается просто написать другой девушке или пойти к ней и

сказать о том, как он виноват перед Робертой.

   - Так.

   - Я теперь вижу, что о ней все-таки нельзя совершенно умолчать  в  этом

деле. Боюсь, придется ее потревожить.

   - Раз надо, так потревожим, - сказал Белнеп.

   - Понимаете ли, Роберта все же считает, что он должен на ней  жениться;

значит, он должен сперва поехать к этой Финчли и сказать, что не может  на

ней жениться, так как уходит к Роберте...  Это  все  в  том  случае,  если

Роберта не возражает, чтобы он на некоторое время ее оставил, понимаете?

   - Так.

   - А если она этого не захочет, он обвенчается с  нею  в  Бухте  Третьей

мили или где-нибудь еще.

   - Так.

   - Но не забудьте, пока она жива, он растерян и подавлен. И только после

второй ночи на Луговом озере он начинает понимать, как скверно поступал  с

нею, ясно? Между ними  что-то  происходит.  Может  быть,  она  плачет  или

говорит ему о том, что хочет умереть, знаете, вроде того, как в письмах.

   - Так.

   - И вот у него является желание поехать  с  нею  в  какое-нибудь  тихое

местечко, где они могли бы спокойно поговорить, чтобы никто их не видел  и

не слышал.

   - Так, так... продолжайте.

   - Ну вот, и он вспоминает об озере Большой Выпи. Он как-то  раньше  там

был, или просто они оказались неподалеку оттуда.  А  там  рядом,  всего  в

двенадцати милях. Бухта Третьей мили, где  они  смогут  обвенчаться,  если

порешат на этом.

   - Понимаю.

   - А если нет, если, выслушав его исповедь, она не захочет выйти за него

замуж, он может отвезти ее назад в гостиницу, верно? И, может  быть,  один

из них останется там на время, а другой сразу уедет.

   - Так, так.

   - А кстати, чтобы не терять время и не застревать в  гостинице  -  ведь

это довольно дорого, знаете, а  у  него  не  так  уж  много  денег,  -  он

захватывает с собой в чемодане завтрак. И  фотографический  аппарат  тоже,

потому что хочет сделать несколько снимков. Понимаете, если Мейсон сунется

с этим аппаратом, надо  будет  как-то  объяснить  его  существование,  так

лучше, чтобы объяснили мы, а не он, верно?

   -  Понимаю,  понимаю!  -  воскликнул  Белнеп;  теперь   он   был   живо

заинтересован, улыбался и даже стал потирать руки.

   - И вот они отправляются на прогулку.

   - Так.

   - И катаются по озеру.

   - Так.

   -  И,  наконец,  они  позавтракали  на  берегу,  он  сделал   несколько

снимков...

   - Так...

   - И он решается рассказать ей всю правду. Он полон готовности...

   - Понимаю.

   - Но прежде чем заговорить, он хочет еще раз или два снять ее в  лодке,

около берега.

   - Так.

   - А потом он ей скажет, понимаете?

   - Так.

   - И  они  опять  ненадолго  отплывают  от  берега,  так  ведь  и  было,

понимаете?

   - Да.

   - Но так как они собирались еще вернуться, чтобы нарвать цветов, то  он

оставляет на берегу свой  чемодан,  понимаете?  Это  объясняет  историю  с

чемоданом.

   - Так.

   - Однако, прежде чем фотографировать ее в лодке, он  начинает  говорить

ей о своей любви к другой девушке и о том, что,  если  Роберта  хочет,  он

все-таки обвенчается с ней, а этой Сондре напишет письмо. Но если  теперь,

узнав о его любви к другой девушке, она не пожелает выйти за него замуж...

   - Так, так! Дальше! - оживленно поторопил Белнеп.

   - Ну, тогда, - продолжал Джефсон, - он  сделает  все  возможное,  чтобы

позаботиться о ней и поддержать ее, ведь после женитьбы на богатой девушке

у него будут деньги.

   - Так.

   - Ну, а она хочет, чтобы он женился на ней и расстался с мисс Финчли.

   - Понимаю.

   - И он соглашается.

   - Конечно!

   - А она так благодарна, что в волнении вскакивает и бросается  к  нему,

понимаете?

   - Так?

   - И тут лодка накреняется немного, и он  вскакивает,  чтобы  поддержать

Роберту, потому что боится, как бы она не упала, понимаете?

   - Да, да.

   - Ну теперь в нашей  воле  оставить  у  него  в  руках  фотографический

аппарат или не оставлять - это как вы найдете удобным.

   - Да, теперь мне ясно.

   - Словом, с аппаратом ли, нет ли, он - или, может быть,  она  -  делает

какое-то неосторожное движение, именно так, как  он  рассказывает,  -  или

просто из-за того, что они оба встали, - тут лодка переворачивается, и  он

наносит Роберте удар или нет - это как вам  угодно,  -  но  если  да,  то,

конечно, нечаянно.

   - Понимаю, понимаю, черт возьми!  -  воскликнул  Белнеп.  -  Прекрасно,

Рубен! Великолепно! Просто замечательно!

   - И борт лодки ударяет ее и его тоже - слегка, понимаете?  -  продолжал

Джефсон, поглощенный своим  хитроумным  планом;  он  не  обратил  никакого

внимания на этот взрыв восторга. - Удар слегка оглушает его.

   - Понимаю.

   - Он слышит ее крики и видит ее, но он сам немного оглушен,  понимаете?

А когда он приходит в себя и готов ей помочь...

   - Ее уже нет, - спокойно заключил Белнеп. - Утонула. Понимаю.

   - А тут все эти подозрительные обстоятельства,  фальшивые  записи...  А

она уже погибла, и он все равно больше ничего не может для нее  сделать...

И вы понимаете, ее родным едва ли будет приятно узнать, в каком  положении

она была...

   - Ясно.

   - И поэтому он в испуге удирает. Он ведь по природе своей трус - мы это

будем доказывать с самого начала. Он непременно  хочет  сохранить  хорошие

отношения с дядек и свое положение  в  обществе.  Разве  этим  нельзя  все

объяснить?

   - По-моему, это очень недурно все объясняет. В  самом  деле,  Рубен,  я

думаю, что это очень удачное объяснение, и поздравляю вас. Вряд  ли  можно

надеяться найти что-нибудь лучшее. Если это не приведет к оправданию или к

разногласиям среди присяжных, то в  крайнем  случае  он  получит,  скажем,

двадцать лет, как вы думаете? - Очень довольный, Белнеп встал и, посмотрев

с  восхищением  на  своего  длинного  и  тощего   коллегу,   прибавил:   -

Великолепно!

   А Джефсон только невозмутимо смотрел на него голубыми глазами, похожими

на зеркальные тихие омуты.

   - Но вы, разумеется, понимаете, что это означает? - сказал он  спокойно

и мягко.

   - Что он должен будет давать  показания  под  присягой  как  свидетель?

Конечно, конечно. Прекрасно понимаю. Но это его единственный шанс.

   - Боюсь, что он  покажется  не  очень  серьезным  и  уверенным  в  себе

свидетелем. Он чересчур нервный и чувствительный.

   - Да, знаю, - быстро сказал Белнеп. -  Его  легко  запугать.  А  Мейсон

будет наскакивать на него, как бешеный бык. Но мы подготовим его к  этому,

как следует натаскаем. Заставим его понять, что это для него  единственная

возможность спастись, что от этого зависит его  жизнь.  Будем  натаскивать

его все эти месяцы.

   - Если он не сумеет этого проделать, он погиб. Если бы только мы  могли

как-то придать ему храбрости, обучить его вести себя  как  надо!  -  Перед

устремленным куда-то в пространство взором  Джефсона,  казалось,  предстал

зал суда и на свидетельском месте - Клайд лицом к лицу с  Мейсоном.  Затем

Джефсон взял письма Роберты (точнее, копии, переданные Мейсоном).  -  Если

бы только не это! - сказал он, взвешивая их на ладони, и закончил  мрачно:

- Проклятие! Вот дело! Но мы еще не разбиты, черта с  два!  Мы  еще  и  не

начинали бороться! И уж во всяком случае это принесет нам известность. Да,

кстати, - прибавил он, - один мой знакомый паренек сегодня ночью попробует

отыскать в озере Большой Выпи утонувший аппарат. Пожелайте мне удачи.

   - Как не пожелать! - только и ответил Белнеп.

Сканирование и редактирование текста:  HarryFan, 20 March 2001