Глава  34    ( Книга 2)                     

   Но возможности Клайда в таком сложном положении  были  невелики.  Кроме

Лигета, Уигэма и некоторых младших заведующих  отделениями,  правда  очень

любезных, но державшихся довольно отчужденно (все они считали  его  теперь

видной персоной, с которой недопустима какая-либо фамильярность), ему не с

кем было посоветоваться. А в том обществе, где он теперь бывал и  где  так

стремился утвердиться, нелепо было бы спрашивать у кого-либо  совета,  как

бы хитро он ни попытался это сделать. Конечно, молодые  люди  этого  круга

бывали  где  угодно,  их  внешность,  вкусы  и   средства   позволяли   им

распутничать вволю, предаваться таким развлечениям, о каких  Клайд  и  ему

подобные не смели и мечтать, но он, в сущности, был чужой этим людям и  не

мог даже думать о том, чтобы их расспрашивать.

   Как только он расстался с Робертой, ему пришла в голову здравая  мысль,

что не следует обращаться к аптекарю, доктору и вообще к  кому  бы  то  ни

было в Ликурге (особенно к доктору,  потому  что  все  представители  этой

профессии казались ему холодными и безучастными, - они, наверно, отнесутся

недоброжелательно к такому безнравственному  поступку  и  потребуют  много

денег);  надо  съездить  в  один  из  ближайших  городов,  лучше  всего  в

Скенэктеди, - он и близко, и притом больше других, - и там разузнать,  как

можно выйти из создавшегося положения. Он должен найти какое-то средство.

   Необходимо было действовать возможно скорее - и уже по пути к  Старкам,

не представляя еще, какое именно лекарство ему нужно искать,  Клайд  решил

отправиться в Скенэктеди на  следующий  же  вечер.  Однако,  сообразил  он

затем, в таком случае пройдет еще целый день,  прежде  чем  будут  приняты

какие-нибудь меры, а и ему и Роберте казалось,  что  малейшее  промедление

очень опасно. Поэтому он решил, что  постарается  действовать  немедленно:

извинится перед Старками и поедет в Скенэктеди сегодня же вечером, пока не

закрыты аптеки. Но что потом? Как заговорить с аптекарем? Чего  попросить?

Он беспокойно гадал, как посмотрит на него  аптекарь,  что  подумает,  что

скажет? Если бы здесь были Ретерер или Хегленд! Они, конечно,  с  радостью

помогли бы ему. И даже Хигби. А теперь он совсем один, ведь Роберта ничего

не знает... Но должно же быть какое-то  средство.  Если  в  Скенэктеди  он

потерпит неудачу, он немедленно напишет Ретереру в Чикаго,  но,  чтобы  не

выдать себя, скажет, что это нужно его приятелю.

   И ведь в Скенэктеди, где его никто не  знает,  он  может  сказать  (эта

мысль вдруг осенила его), что недавно женился, - почему бы и нет?  Он  уже

достаточно взрослый и вполне может быть женатым человеком. Он скажет,  что

у его жены "прошел срок" (он вспомнил фразу, слышанную от  Хигби),  а  так

как  им  невозможно  сейчас  иметь  ребенка,  то  он  хотел  бы   получить

какое-нибудь средство, которое помогло бы ей в ее  состоянии.  Право,  это

неплохая мысль! Юная  супружеская  чета  легко  может  оказаться  в  таком

затруднительном положении.  Возможно,  что  аптекарь  посочувствует  им  и

охотно  подскажет  Клайду  выход.  Почему  бы  и  нет?  Тут  нет  никакого

преступления. Разумеется, один или двое могут отказать, но  третий,  может

быть, не откажет. И тогда он избавится от всех этих  неприятностей.  И  до

тех пор, пока не будет знать гораздо больше, чем сейчас,  уже  никогда  не

позволит себе снова  попасть  в  такое  положение.  Никогда!  Это  слишком

страшно!

   Он отправился на обед к Старкам в сильном волнении и с  каждой  минутой

нервничал все больше. Тотчас же после обеда, когда  было  только  половина

десятого, он заявил, что в  самую  последнюю  минуту  на  фабрике  у  него

потребовали очень сложного отчета о работе отделения за весь месяц, и  так

как на  службе  ему  невозможно  этим  заниматься,  то  он  должен  теперь

отправиться домой и поработать над отчетом. Такая энергия и рвение  юноши,

явно желающего сделать карьеру, очень понравилась Старкам.  Клайда  охотно

извинили.

   Но, приехав в Скенэктеди, он увидел, что у него  остается  совсем  мало

времени до последнего поезда в Ликург. Мужество стало покидать его.  Похож

ли он на женатого человека, поверят ли ему? И, кроме того, такие  средства

очень опасны и предосудительны, - так полагают даже сами аптекари...

   Он прошел из конца в конец всю главную улицу,  еще  ярко  освещенную  в

этот час, заглядывая в окна то одной,  то  другой  аптеки,  и  каждый  раз

приходил к заключению, что именно эта аптека по какой-либо причине ему  не

подходит. В  одной  он  увидел  за  прилавком  толстого,  хмурого,  гладко

выбритого человека лет пятидесяти, чьи очки  и  седеющие  волосы  испугали

Клайда: конечно, такой человек откажет молодому клиенту - скажет,  что  не

торгует такими средствами, не поверит, что Клайд женат, и  еще  заподозрит

его в незаконной связи с какой-нибудь девушкой.  У  этого  аптекаря  такой

степенный, богобоязненный, добропорядочный и благопристойный  вид...  Нет,

не стоит к  нему  обращаться.  У  Клайда  не  хватало  храбрости  войти  и

очутиться лицом к лицу с такой особой.

   В другой аптеке Клайд увидел маленького, сморщенного, но  проворного  и

неглупого  на  вид  человека  лет  тридцати  пяти;  этот   показался   ему

подходящим; но тут  Клайд  заметил,  что  аптекарю  помогает  женщина  лет

двадцати - двадцати пяти. Что, если именно она  спросит  Клайда,  чего  он

желает? Трудное, невозможное положение. Или  вдруг  она  услышит,  как  он

будет говорить с аптекарем? Таким образом, он отказался и от этой  аптеки,

потом и от третьей, четвертой, пятой по различным, но одинаково  серьезным

причинам: тут были покупатели, там юноша и девушка пили  содовую  воду,  в

одном месте сам аптекарь стоял недалеко от стеклянной  двери,  видел,  как

Клайд заглянул внутрь, - и этим спугнул его прежде, чем он  успел  решить,

стоит ли сюда зайти.

   Но в конце концов после стольких неудач он  решил,  что  должен  что-то

предпринять, иначе придется уехать обратно в Ликург  ни  с  чем,  напрасно

потратив время и деньги на дорогу.  Он  вернулся  к  небольшой  аптеке  на

боковой улице, - несколько минут назад он заметил там сидевшего  без  дела

аптекаря, - и, призвав на помощь все свое мужество, вошел.

   - Я хотел бы знать  кое-что,  -  начал  он.  -  Не  можете  ли  вы  мне

сказать... Видите ли, в чем дело... я недавно женат, и у моей жены  прошел

срок,  а  нам  сейчас  совершенно  невозможно  иметь  ребенка.  Нельзя  ли

как-нибудь ей помочь?..

   Он говорил быстро и  держался  довольно  уверенно,  хотя  и  нервничал,

внутренне убежденный, что аптекарь ему не поверит. Но он и не  подозревал,

что обращается со своей просьбой к закоренелому ханже, члену  методистской

церкви,  человеку,  который  ни  в  коем  случае  не  позволил   бы   себе

препятствовать природе. Такого рода уловки не угодны богу - и аптекарь  не

держал у себя средств, в какой-либо мере противоречащих законам творца. Но

в то же время он  был  достаточно  хорошим  купцом  и  не  желал  навсегда

оттолкнуть от себя возможного покупателя. Поэтому он сказал:

   - Очень сожалею, молодой человек, но боюсь, что в данном случае я ничем

не могу вам помочь. У меня нет никаких средств подобного рода, - я  совсем

не держу таких вещей, потому  что  не  верю  в  них.  Но,  может  быть,  в

какой-нибудь другой здешней аптеке вы  и  найдете  что-нибудь,  право,  не

знаю.

   Он говорил серьезно и торжественно, с видом  поборника  нравственности,

убежденного в своей правоте.

   Клайд тотчас понял, что этот  человек  его  осуждает.  Это  еще  больше

пошатнуло его и без того непрочную веру в успех. И все же аптекарь ведь не

высказал напрямик своего неодобрения и даже сказал,  что,  может  быть,  у

кого-нибудь другого найдется нужное  средство...  Поэтому  немного  погодя

Клайд снова набрался храбрости, походил еще взад и  вперед,  заглядывая  в

окна, и наконец в  седьмой  по  счету  аптеке  заметил  одиноко  стоявшего

продавца. Он вошел и повторил свое первое объяснение; продавец (это был не

сам владелец аптеки) - худощавый, смуглый и, видимо, очень хитрый  субъект

- таинственно и в то же время небрежно сообщил, что такое  средство  есть.

Да. Угодно получить коробку?  Это  стоит  (Клайд  спросил  о  цене)  шесть

долларов -  потрясающая  сумма  для  Клайда  при  его  заработке.  Однако,

поскольку этот расход казался неизбежным, - хорошо уже, что удалось вообще

что-то найти, - он тотчас заявил, что  берет  лекарство.  Продавец  принес

коробочку  и,  заворачивая  ее,  намекнул,  что  это  очень  "эффективное"

средство. Клайд заплатил и вышел.

   Он почувствовал такое огромное облегчение, - его  нервы  были  безмерно

напряжены до этой минуты, - что теперь готов был  плясать  от  радости.  У

него в руках лекарство,  и  оно,  конечно,  подействует,  за  это  говорит

непомерная, возмутительно высокая цена. И обстоятельства  таковы,  что  он

даже может считать эту  сумму  не  слишком  большой:  ведь  он  так  легко

избавился от стольких затруднений! Забыв спросить, не могут  ли  ему  дать

еще какие-либо полезные сведения  и  наставления,  он  положил  пакетик  в

карман, поздравил себя с удачей и, очень довольный собственным бесстрашием

и энергией, проявленной в столь критическую минуту, сейчас же  вернулся  в

Ликург и поспешил к Роберте.

   Она, как и сам  Клайд,  очень  обрадовалась,  что  ему  удалось  добыть

какое-то  средство:  оба  они  боялись,  что  такого  лекарства  вовсе  не

существует или же его будет очень трудно достать. На нее  вновь  произвели

большое впечатление его ловкость и энергия - качества, которыми она до сих

пор  всегда  наделяла  его.  И  он   оказался   гораздо   великодушнее   и

внимательнее, чем она ожидала. По крайней мере, не бросил ее  на  произвол

судьбы, а она сначала с ужасом думала, что это может случиться.  И  одного

этого было довольно, чтобы, несмотря на его недавнее равнодушие, она снова

смягчилась. Возбужденная, воспрянув духом в надежде  на  эти  пилюли,  она

развернула коробку, прочла  наставление  и  горячо  поблагодарила  Клайда,

уверяя, что никогда не забудет, как он был добр к ней в этот трудный  час.

Но тут же, пока она развязывала пакетик, у нее мелькнула  мысль:  а  вдруг

лекарство не поможет? Что тогда?.. Как условиться с Клайдом на этот  счет?

Однако пока что, рассудила она, нужно удовлетвориться тем, что есть,  -  и

она немедля приняла одну пилюлю.

   Но  как  только  Клайд  выслушал  ее   восторженную   благодарность   и

почувствовал, что Роберта, пожалуй, считает возможной дальнейшую  близость

с ним, он сразу снова принял тот же равнодушный вид,  который  сохранял  в

последнее время на фабрике. Ни в коем случае он не должен больше позволять

себе никаких обольщений и нежностей в этом доме. И если, как  он  от  души

надеется, лекарство подействует, это должно быть их  последним  свиданием,

разве что случится какая-нибудь совершенно нечаянная и ничего не  значащая

встреча. Все эти неприятности доказали, что отношения с Робертой для  него

чересчур опасны... Он слишком многим рискует, в сущности всем, а взамен  -

одни только заботы, тревоги и расходы.

   И поэтому он опять стал сдержанным и холодным.

   - Ну, теперь все уладится, правда? Во всяком случае,  будем  надеяться.

Тут сказано, что нужно принимать по одной пилюле через каждые два  часа  в

течение восьми или десяти часов, и если ты  почувствуешь  себя  не  совсем

хорошо, это ничего, не нужно обращать внимания.  Может  быть,  надо  будет

день или два не ходить на фабрику, но не беда, - зато разделаешься со всей

этой историей. Я зайду завтра вечером узнать, как ты себя чувствуешь, если

ты не придешь на работу.

   Он весело улыбнулся, а Роберта удивленно смотрела на него, не  понимая,

откуда эта черствость. Ведь еще недавно он был такой пылкий, такой  нежный

и заботливый. Как он ее любил! А теперь! И все  же,  искренне  благодарная

ему в эту минуту, она от души улыбнулась в ответ. Но когда  он  вышел,  не

обменявшись с нею ни одним ласковым словом,  и  дверь  за  ним  закрылась,

Роберта опустилась на постель и с сомнением покачала  головой.  Вдруг  это

средство все-таки не подействует? А Клайд останется все таким же  холодным

и  чужим...  Что  тогда?  Он  так  равнодушен,  что,  если  лекарство   не

подействует, он, пожалуй, больше не захочет ей помогать. Но  может  ли  он

так поступить? Ведь это он виноват в ее  несчастье.  Ведь  она  не  хотела

этого, а он так настойчиво уверял, что с нею ничего не случится. А  теперь

она должна лежать здесь одинокая и измученная, и нет ни  одного  человека,

кроме того, к кому она могла бы обратиться за помощью, а он уходит от  нее

к другим, заявив, что все уладится. А ведь это он виноват во  всем!  Разве

это справедливо?

   О, Клайд, Клайд!

Сканирование и редактирование текста:  HarryFan, 20 March 2001