Глава 34
( Книга 2)
Но
возможности Клайда в таком сложном положении были
невелики. Кроме
Лигета, Уигэма
и некоторых младших заведующих отделениями, правда
очень
любезных,
но державшихся довольно отчужденно (все они считали
его теперь
видной персоной,
с которой недопустима какая-либо фамильярность), ему
не с
кем было посоветоваться.
А в том обществе, где он теперь бывал и где так
стремился
утвердиться, нелепо было бы спрашивать у кого-либо совета,
как
бы хитро он
ни попытался это сделать. Конечно, молодые люди
этого круга
бывали где
угодно, их внешность, вкусы
и средства позволяли им
распутничать
вволю, предаваться таким развлечениям, о каких Клайд
и ему
подобные не
смели и мечтать, но он, в сущности, был чужой этим людям
и не
мог даже думать
о том, чтобы их расспрашивать.
Как
только он расстался с Робертой, ему пришла в голову
здравая мысль,
что не следует
обращаться к аптекарю, доктору и вообще к кому
бы то ни
было в Ликурге
(особенно к доктору, потому что все
представители этой
профессии
казались ему холодными и безучастными, - они, наверно,
отнесутся
недоброжелательно
к такому безнравственному поступку и потребуют
много
денег); надо
съездить в один из ближайших
городов, лучше всего в
Скенэктеди,
- он и близко, и притом больше других, - и там разузнать,
как
можно выйти
из создавшегося положения. Он должен найти какое-то
средство.
Необходимо
было действовать возможно скорее - и уже по пути к Старкам,
не представляя
еще, какое именно лекарство ему нужно искать, Клайд
решил
отправиться
в Скенэктеди на следующий же вечер.
Однако, сообразил он
затем, в таком
случае пройдет еще целый день, прежде чем
будут приняты
какие-нибудь
меры, а и ему и Роберте казалось, что малейшее
промедление
очень опасно.
Поэтому он решил, что постарается действовать
немедленно:
извинится
перед Старками и поедет в Скенэктеди сегодня же вечером,
пока не
закрыты аптеки.
Но что потом? Как заговорить с аптекарем? Чего попросить?
Он беспокойно
гадал, как посмотрит на него аптекарь, что
подумает, что
скажет? Если
бы здесь были Ретерер или Хегленд! Они, конечно, с
радостью
помогли бы
ему. И даже Хигби. А теперь он совсем один, ведь Роберта
ничего
не знает...
Но должно же быть какое-то средство. Если
в Скенэктеди он
потерпит неудачу,
он немедленно напишет Ретереру в Чикаго, но, чтобы
не
выдать себя,
скажет, что это нужно его приятелю.
И
ведь в Скенэктеди, где его никто не знает, он
может сказать (эта
мысль вдруг
осенила его), что недавно женился, - почему бы и нет?
Он уже
достаточно
взрослый и вполне может быть женатым человеком. Он скажет,
что
у его жены
"прошел срок" (он вспомнил фразу, слышанную
от Хигби), а так
как им
невозможно сейчас иметь ребенка,
то он хотел бы получить
какое-нибудь
средство, которое помогло бы ей в ее состоянии.
Право, это
неплохая мысль!
Юная супружеская чета легко может
оказаться в таком
затруднительном
положении. Возможно, что аптекарь
посочувствует им и
охотно подскажет
Клайду выход. Почему бы и
нет? Тут нет никакого
преступления.
Разумеется, один или двое могут отказать, но третий,
может
быть, не откажет.
И тогда он избавится от всех этих неприятностей.
И до
тех пор, пока
не будет знать гораздо больше, чем сейчас, уже
никогда не
позволит себе
снова попасть в такое положение.
Никогда! Это слишком
страшно!
Он
отправился на обед к Старкам в сильном волнении и с
каждой минутой
нервничал
все больше. Тотчас же после обеда, когда было
только половина
десятого,
он заявил, что в самую последнюю минуту
на фабрике у него
потребовали
очень сложного отчета о работе отделения за весь месяц,
и так
как на службе
ему невозможно этим заниматься,
то он должен теперь
отправиться
домой и поработать над отчетом. Такая энергия и рвение
юноши,
явно желающего
сделать карьеру, очень понравилась Старкам. Клайда
охотно
извинили.
Но,
приехав в Скенэктеди, он увидел, что у него остается
совсем мало
времени до
последнего поезда в Ликург. Мужество стало покидать
его. Похож
ли он на женатого
человека, поверят ли ему? И, кроме того, такие средства
очень опасны
и предосудительны, - так полагают даже сами аптекари...
Он
прошел из конца в конец всю главную улицу, еще
ярко освещенную в
этот час,
заглядывая в окна то одной, то другой аптеки,
и каждый раз
приходил к
заключению, что именно эта аптека по какой-либо причине
ему не
подходит.
В одной он увидел за прилавком
толстого, хмурого, гладко
выбритого
человека лет пятидесяти, чьи очки и седеющие
волосы испугали
Клайда: конечно,
такой человек откажет молодому клиенту - скажет, что
не
торгует такими
средствами, не поверит, что Клайд женат, и еще
заподозрит
его в незаконной
связи с какой-нибудь девушкой. У этого аптекаря
такой
степенный,
богобоязненный, добропорядочный и благопристойный вид...
Нет,
не стоит к
нему обращаться. У Клайда не
хватало храбрости войти и
очутиться
лицом к лицу с такой особой.
В
другой аптеке Клайд увидел маленького, сморщенного,
но проворного и
неглупого
на вид человека лет тридцати
пяти; этот показался ему
подходящим;
но тут Клайд заметил, что аптекарю
помогает женщина лет
двадцати -
двадцати пяти. Что, если именно она спросит Клайда,
чего он
желает? Трудное,
невозможное положение. Или вдруг она услышит,
как он
будет говорить
с аптекарем? Таким образом, он отказался и от этой аптеки,
потом и от
третьей, четвертой, пятой по различным, но одинаково
серьезным
причинам:
тут были покупатели, там юноша и девушка пили содовую
воду, в
одном месте
сам аптекарь стоял недалеко от стеклянной двери,
видел, как
Клайд заглянул
внутрь, - и этим спугнул его прежде, чем он успел
решить,
стоит ли сюда
зайти.
Но
в конце концов после стольких неудач он решил,
что должен что-то
предпринять,
иначе придется уехать обратно в Ликург ни с
чем, напрасно
потратив время
и деньги на дорогу. Он вернулся к
небольшой аптеке на
боковой улице,
- несколько минут назад он заметил там сидевшего без
дела
аптекаря,
- и, призвав на помощь все свое мужество, вошел.
-
Я хотел бы знать кое-что, - начал
он. - Не можете ли вы
мне
сказать...
Видите ли, в чем дело... я недавно женат, и у моей жены
прошел
срок, а
нам сейчас совершенно невозможно
иметь ребенка. Нельзя ли
как-нибудь
ей помочь?..
Он
говорил быстро и держался довольно уверенно,
хотя и нервничал,
внутренне
убежденный, что аптекарь ему не поверит. Но он и не
подозревал,
что обращается
со своей просьбой к закоренелому ханже, члену методистской
церкви, человеку,
который ни в коем случае
не позволил бы себе
препятствовать
природе. Такого рода уловки не угодны богу - и аптекарь
не
держал у себя
средств, в какой-либо мере противоречащих законам творца.
Но
в то же время
он был достаточно хорошим купцом
и не желал навсегда
оттолкнуть
от себя возможного покупателя. Поэтому он сказал:
-
Очень сожалею, молодой человек, но боюсь, что в данном
случае я ничем
не могу вам
помочь. У меня нет никаких средств подобного рода, -
я совсем
не держу таких
вещей, потому что не верю в
них. Но, может быть, в
какой-нибудь
другой здешней аптеке вы и найдете что-нибудь,
право, не
знаю.
Он
говорил серьезно и торжественно, с видом поборника
нравственности,
убежденного
в своей правоте.
Клайд
тотчас понял, что этот человек его осуждает.
Это еще больше
пошатнуло
его и без того непрочную веру в успех. И все же аптекарь
ведь не
высказал напрямик
своего неодобрения и даже сказал, что, может
быть, у
кого-нибудь
другого найдется нужное средство... Поэтому
немного погодя
Клайд снова
набрался храбрости, походил еще взад и вперед,
заглядывая в
окна, и наконец
в седьмой по счету аптеке заметил
одиноко стоявшего
продавца.
Он вошел и повторил свое первое объяснение; продавец
(это был не
сам владелец
аптеки) - худощавый, смуглый и, видимо, очень хитрый
субъект
- таинственно
и в то же время небрежно сообщил, что такое средство
есть.
Да. Угодно
получить коробку? Это стоит (Клайд
спросил о цене) шесть
долларов -
потрясающая сумма для Клайда
при его заработке. Однако,
поскольку
этот расход казался неизбежным, - хорошо уже, что удалось
вообще
что-то найти,
- он тотчас заявил, что берет лекарство.
Продавец принес
коробочку
и, заворачивая ее, намекнул,
что это очень "эффективное"
средство.
Клайд заплатил и вышел.
Он
почувствовал такое огромное облегчение, - его нервы
были безмерно
напряжены
до этой минуты, - что теперь готов был плясать
от радости. У
него в руках
лекарство, и оно, конечно, подействует,
за это говорит
непомерная,
возмутительно высокая цена. И обстоятельства таковы,
что он
даже может
считать эту сумму не слишком большой:
ведь он так легко
избавился
от стольких затруднений! Забыв спросить, не могут ли
ему дать
еще какие-либо
полезные сведения и наставления, он
положил пакетик в
карман, поздравил
себя с удачей и, очень довольный собственным бесстрашием
и энергией,
проявленной в столь критическую минуту, сейчас же вернулся
в
Ликург и поспешил
к Роберте.
Она,
как и сам Клайд, очень обрадовалась,
что ему удалось добыть
какое-то средство:
оба они боялись, что такого
лекарства вовсе не
существует
или же его будет очень трудно достать. На нее вновь
произвели
большое впечатление
его ловкость и энергия - качества, которыми она до сих
пор всегда
наделяла его. И он оказался
гораздо великодушнее и
внимательнее,
чем она ожидала. По крайней мере, не бросил ее на
произвол
судьбы, а
она сначала с ужасом думала, что это может случиться.
И одного
этого было
довольно, чтобы, несмотря на его недавнее равнодушие,
она снова
смягчилась.
Возбужденная, воспрянув духом в надежде на эти
пилюли, она
развернула
коробку, прочла наставление и горячо
поблагодарила Клайда,
уверяя, что
никогда не забудет, как он был добр к ней в этот трудный
час.
Но тут же,
пока она развязывала пакетик, у нее мелькнула мысль:
а вдруг
лекарство
не поможет? Что тогда?.. Как условиться с Клайдом на
этот счет?
Однако пока
что, рассудила она, нужно удовлетвориться тем, что есть,
- и
она немедля
приняла одну пилюлю.
Но
как только Клайд выслушал ее
восторженную благодарность и
почувствовал,
что Роберта, пожалуй, считает возможной дальнейшую близость
с ним, он
сразу снова принял тот же равнодушный вид, который
сохранял в
последнее
время на фабрике. Ни в коем случае он не должен больше
позволять
себе никаких
обольщений и нежностей в этом доме. И если, как он
от души
надеется,
лекарство подействует, это должно быть их последним
свиданием,
разве что
случится какая-нибудь совершенно нечаянная и ничего
не значащая
встреча. Все
эти неприятности доказали, что отношения с Робертой
для него
чересчур опасны...
Он слишком многим рискует, в сущности всем, а взамен
-
одни только
заботы, тревоги и расходы.
И
поэтому он опять стал сдержанным и холодным.
-
Ну, теперь все уладится, правда? Во всяком случае, будем
надеяться.
Тут сказано,
что нужно принимать по одной пилюле через каждые два
часа в
течение восьми
или десяти часов, и если ты почувствуешь себя
не совсем
хорошо, это
ничего, не нужно обращать внимания. Может быть,
надо будет
день или два
не ходить на фабрику, но не беда, - зато разделаешься
со всей
этой историей.
Я зайду завтра вечером узнать, как ты себя чувствуешь,
если
ты не придешь
на работу.
Он
весело улыбнулся, а Роберта удивленно смотрела на него,
не понимая,
откуда эта
черствость. Ведь еще недавно он был такой пылкий, такой
нежный
и заботливый.
Как он ее любил! А теперь! И все же, искренне
благодарная
ему в эту
минуту, она от души улыбнулась в ответ. Но когда он
вышел, не
обменявшись
с нею ни одним ласковым словом, и дверь
за ним закрылась,
Роберта опустилась
на постель и с сомнением покачала головой. Вдруг
это
средство все-таки
не подействует? А Клайд останется все таким же холодным
и чужим...
Что тогда? Он так равнодушен,
что, если лекарство не
подействует,
он, пожалуй, больше не захочет ей помогать. Но может
ли он
так поступить?
Ведь это он виноват в ее несчастье. Ведь
она не хотела
этого, а он
так настойчиво уверял, что с нею ничего не случится.
А теперь
она должна
лежать здесь одинокая и измученная, и нет ни одного
человека,
кроме того,
к кому она могла бы обратиться за помощью, а он уходит
от нее
к другим,
заявив, что все уладится. А ведь это он виноват во всем!
Разве
это справедливо?
О,
Клайд, Клайд!
Сканирование и редактирование текста:
HarryFan, 20 March 2001
|