Глава  17    ( Книга 1)    

   В планах относительно поездки на автомобиле, которую Хегленд при помощи

своего друга шофера думал  устроить  в  воскресенье,  произошли  перемены.

Машину - великолепный дорогой "пакард", не что-нибудь - нельзя было  взять

в условленный день. Ею можно  будет  воспользоваться  только  в  ближайший

четверг или пятницу, или уж придется совсем отказаться от поездки.

   Всем еще раньше объяснили, - это была только часть истины, - что машина

принадлежит некоему мистеру Кимбарку, старому и очень богатому джентльмену

(он в это время путешествовал по Азии). Но истина заключалась в  том,  что

приятель Хегленда, Спарсер, был Вовсе не шофером, а  просто  бездельником,

беспутным сыном управляющего одной  из  молочных  ферм  мистера  Кимбарка.

Этому молодцу очень хотелось изобразить из себя нечто  большее,  чем  сына

простого управляющего фермой;  временно  заменяя  сторожа  и  потому  имея

доступ в гараж, он решил взять самую лучшую машину и покататься на ней.

   Хегленд подал мысль устроить вместе с друзьями  по  отелю  какую-нибудь

веселую прогулку. Но когда все уже  были  приглашены,  пришло  известие  о

скором приезде мистера Кимбарка;  и  Уиллард  Спарсер,  опасаясь,  как  бы

хозяин не застал его  врасплох,  решил,  что,  пожалуй,  больше  не  стоит

пользоваться машиной. Когда же  он  рассказал  о  неожиданном  препятствии

Хегленду, нетерпеливо мечтавшему об этой поездке, тот  отверг  все  доводы

Спарсера. Почему бы не  воспользоваться  автомобилем  еще  разок?  Он  уже

взбудоражил всех своих друзей, и ему не хотелось бы их  разочаровывать.  И

поездку назначили на пятницу, когда Хегленд и его друзья будут свободны от

полудня до шести вечера. А так как у Гортензии были теперь  свои  расчеты,

она согласилась сопровождать Клайда, который, разумеется, тоже был в числе

приглашенных.

   Но, как пояснил Хегленд Ретереру и Хигби,  машину  берут  без  согласия

владельца, поэтому лучше встретить ее где-нибудь  подальше,  на  одной  из

тихих улиц вблизи Семнадцатой и Западного проспекта; оттуда они направятся

к месту, где удобнее встретить девушек,  а  именно  на  угол  Двадцатой  и

Вашингтон-стрит. Дальше поедут по  Западной  парковой  дороге  через  мост

Ганнибала в направлении на северо-восток к Гарлему, Северному Канзас-Сити,

Майнавилу и через Либерти и Мосби к Экселсиор-Спрингс.  Главной  целью  их

поездки была маленькая, открытая круглый год  гостиница  "Вигвам",  что  в

миле или двух от Экселсиора; "Вигвам" был  одновременно  и  рестораном,  и

дансингом, и отелем. Тут можно было танцевать  под  граммофон  и  пианолу.

Сюда нередко приезжали компании молодежи.  Хегленд  и  Хигби  уже  не  раз

бывали в "Вигваме"  и  уверяли,  что  это  превосходное  местечко.  Кормят

хорошо, дорога прекрасная. Около дома протекает маленькая речка: летом там

можно кататься на лодке и удить рыбу, а зимой, когда  речка  замерзает,  -

бегать на коньках. Правда, сейчас - в январе - дорога засыпана снегом,  но

проехать не трудно, и кругом очень красиво. Неподалеку от Экселсиора  есть

маленькое озеро, замерзающее в это время  года,  и,  по  мнению  неуемного

фантазера Хегленда, там можно покататься.

   - Послушайте только, что он предлагает: тратить  драгоценное  время  на

какие-то коньки! - цинично заметил Ретерер:  с  его  точки  зрения,  смысл

прогулки заключался отнюдь  не  в  спортивных  развлечениях,  а  только  в

ухаживании за спутницами.

   - А ну, к черту! Никакой хорошей идеи  нельзя  предложить,  сразу  зубы

скалят, - возмутился автор идеи.

   Единственный  из  всей  компании,   кто,   кроме   Спарсера,   терзался

опасениями, как бы поездка не кончилась плохо, был Клайд. С самого начала,

узнав,  что  машина  принадлежит  не  Спарсеру,  а  его   хозяину,   Клайд

расстроился и даже возмутился. Он против того,  чтобы  брать  чужую  вещь,

хотя бы даже только на время!  Мало  ли  что  может  случиться.  Их  могут

изобличить.

   - А ты не думаешь, что нам опасно ехать на  этой  машине  за  город?  -

спросил Клайд Ретерера за несколько дней до прогулки,  когда  окончательно

понял, каким путем они получают автомобиль.

   - А что тут такого? - ответил Ретерер; он уже привык к таким проделкам,

и они его мало беспокоили. - Ведь не я беру машину и не ты.  Если  Спарсер

хочет взять ее,  так  это  его  дело,  -  верно?  Раз  он  пригласил  меня

прокатиться, я поеду. Почему бы нет? Мне нужно  только  одно  -  вернуться

вовремя. Остальное меня мало трогает.

   И Хигби, подошедший к ним в эту минуту, высказался в том  же  духе.  Но

Клайд  все-таки  беспокоился.  Вдруг  из  этой  затеи  выйдет   что-нибудь

неладное,  тогда  его  еще,  пожалуй,  уволят.  Но  прокатиться  вместе  с

Гортензией и другими девушками и приятелями в такой прекрасной машине было

слишком соблазнительно: он не мог устоять перед искушением.

   В  пятницу,  тотчас  после  полудня,  все  приглашенные   собрались   в

условленных местах: Хегленд, Ретерер, Хигби и Клайд - на углу  Семнадцатой

и Западного проспекта; Майда Акселрод - подружка Хегленда, Люсиль  Николас

- подружка Ретерера и Тина Когел - подружка Хигби, которая привела с собой

Лору Сайп (Лора предназначалась в дамы Спарсеру) - на углу  Двенадцатой  и

Вашингтон-стрит. А Гортензия в последнюю минуту известила Клайда,  что  ей

нужно зайти домой, и просила заехать  за  ней  на  угол  Сорок  девятой  и

Дженеси-стрит; компания согласилась на это не без воркотни.

   Стоял конец января; день был серый, низкие облака грозили снегопадом, а

так приятно и интересно смотреть на падающий снег, когда сидишь в закрытой

машине, и потому всем очень хотелось полюбоваться этим зрелищем.

   - Вот бы хорошо! - воскликнула Тина Когел,  когда  кто-то  сказал,  что

может пойти снег.

   - О, я обожаю смотреть, как падает снег! - подхватила Люсиль Николас.

   Машина понеслась по Уэст-Блаф-Роуд, Вашингтон-стрит и Второй, переехала

через мост Ганнибала, миновала Гарлем и помчалась дальше берегом  реки,  -

извилистой дорогой, вдоль которой, точно на  страже,  стояли  холмы,  -  к

Рэндолфским высотам, а затем мимо Мосби  и  Либерти.  Здесь  дорога  стала

лучше. Мелькали живописные домики и покрытые январским снегом холмы.

   Клайд, который за всю свою жизнь в Канзас-Сити ни разу не ездил  дальше

Канзаса, расположенного к западу от Канзас-Сити,  или  дальше  девственных

лесов Суоп-парка на востоке, равно как и не ездил  вдоль  рек  Канзас  или

Миссури дальше местечка Аргентина или дальше Рэндолфских высот,  -  был  в

восторге; эта поездка казалась ему настоящим путешествием. Это было так не

похоже на привычные будни. И Гортензия была весела, благодушно  настроена.

Она уютно устроилась рядом с ним и не запротестовала, когда  Клайд,  видя,

что остальные обняли своих спутниц, тоже обвил ее  стан  рукой  и  привлек

поближе к себе. Наоборот, взглянув на Клайда, она сказала:

   - Кажется, мне придется снять шляпу.

   Все засмеялись. В Гортензии  была  какая-то  пикантная  живость,  порою

очень забавная. Кроме того, она причесалась по-новому, это ей очень шло, и

ей не терпелось показать всем свою новую прическу.

   - А потанцевать там где-нибудь можно? - спросила она, не обращаясь ни к

кому в отдельности.

   - Верней верного! - сказал Хигби, который уже убедил  Тину  Когел  тоже

снять шляпку и крепко  прижал  девушку  к  себе.  -  Там  есть  пианола  и

граммофон. Жаль, я не сообразил взять свой кларнет. Я умею играть "Дикси".

   Машина с головокружительной скоростью неслась  по  заснеженной  дороге,

среди белых полей. Спарсер, воображая себя опытным шофером, а в эту минуту

еще и подлинным владельцем машины, хотел испытать, с  какой  скоростью  он

может вести ее по такой дороге.

   Темные виньетки лесов мелькали справа и слева. Проносились  мимо  поля,

стражи дороги - холмы вздымались и спадали, как волны.  Мелькнуло  пугало,

стоявшее у самого края дороги: широкие рукава его трепал ветер,  истлевший

цилиндр съехал набок. С поля поднялась стая ворон и  полетела  к  дальнему

лесу - его темные  неровные  очертания  едва  виднелись  на  фоне  снежных

просторов.

   Спарсер сидел за рулем с таким видом,  словно  вести  эту  великолепную

машину для него самое обычное дело; рядом с ним сидела Лора Сайп.  Ему,  в

сущности, больше нравилась Гортензия, но пока что он считал  своим  долгом

оказывать  некоторое  внимание  Лоре.  Чтобы  не  уступить   остальным   в

галантности, он одной рукою обнял ее, а другой продолжал править -  фокус,

немало испугавший Клайда, который все еще сомневался, благоразумно ли было

вообще брать  чужую  машину.  При  такой  быстрой  езде  все  они  рискуют

погибнуть. Гортензию занимало лишь одно: что Спарсеру она  явно  нравится,

хотя он пока и должен волей-неволей ухаживать за Лорой. И когда  он  обнял

Лору и свысока  спросил  ее,  часто  ли  она  каталась  на  автомобиле  по

окрестностям Канзас-Сити, Гортензия только улыбнулась про себя.

   Но Ретерер, заметив жест Спарсера, подтолкнул локтем Люсиль Николас,  а

та, в  свою  очередь,  толкнула  Хигби,  чтобы  привлечь  его  внимание  к

лирической сценке на переднем сиденье.

   - Ну, что, Уиллард, вы там недурно устроились?  -  дружелюбно  окликнул

Ретерер Спарсера.

   - Очень даже, - весело ответил Спарсер, не оборачиваясь. - Тебе хорошо,

детка?

   - Великолепно, - ответила Лора.

   А Клайд подумал, что Гортензия красивее всех этих девушек, - ни одна не

может сравниться с нею. В этот день на ней было красное  платье  с  черной

отделкой и темно-красная, в тон платью, шляпа  с  большими  полями.  А  на

левой щеке, как раз под маленьким накрашенным ртом она прилепила крошечную

черную  мушку  в  подражание  какой-то  кинокрасавице.  Собираясь  на  эту

прогулку, она решила затмить всех девушек и теперь чувствовала, что ей это

удалось. И Клайд был совершенно согласен с нею.

   - Вы здесь лучше всех, - прошептал он, нежно обнимая ее.

   - А вы, милый мальчик, тоже умеете  подмазываться,  когда  захотите,  -

сказала она громко, и все засмеялись.

   Клайд слегка покраснел.

   За Майнавилом через шесть миль  дорога  свернула  в  лощину;  тут  была

деревенская лавка, и Хегленд, Хигби  и  Ретерер  вышли  из  машины,  чтобы

купить конфет,  папирос,  мороженого  и  фруктовой  воды.  Затем  проехали

Либерти и  в  нескольких  милях  от  Экселсиор-Спрингс  увидели  "Вигвам",

оказавшийся просто старым двухэтажным коттеджем, прижавшимся к  небольшому

холму.  Правда,  к  старому  дому  примыкала  новая,  более  вместительная

одноэтажная пристройка; тут помещались столовая, зал для танцев и в  конце

его за перегородкой - бар. В большом камине весело пылал огонь.  Внизу,  в

лощине по ту сторону  дороги,  виднелась  речка  Бентон,  попросту  ручей,

теперь покрытый прочным льдом.

   - Вот вам и речка! - весело крикнул Хигби, помогая Тине Когел выйти  из

машины. По дороге он несколько раз прикладывался к своей фляжке и  заметно

повеселел.

   Компания  приостановилась,  чтобы  полюбоваться  ручьем,  застывшим   в

извилистых, поросших деревьями берегах.

   - Говорил я,  что  надо  захватить  коньки  и  покататься,  -  вздохнул

Хегленд. - Не послушали меня. Ну, да уж ладно...

   В это время Люсиль Николас увидела  отблеск  огня  в  маленьком  окошке

"Вигвама" и закричала:

   - Смотрите, там у них камин!

   Машину отвели в гараж и затем всей гурьбой  вошли  в  гостиницу;  Хигби

тотчас пустил в ход большой, грохочущий и  дребезжащий  граммофон-автомат,

бросив в него пятицентовую монету. Соперничая с ним,  Хегленд  подбежал  к

другому  граммофону,  стоявшему  в  углу,  и  поставил  первую  попавшуюся

пластинку - "Серый мишка".

   При первых звуках хорошо знакомой мелодии Тина Когел крикнула:

   - Давайте скорее танцевать! Только пусть замолчит вторая шарманка!

   - Замолчит, когда кончится завод, - смеясь ответил Ретерер. - Эту штуку

можно остановить только одним способом: не кормить ее пятицентовиками.

   Вошел официант, и Хигби  стал  спрашивать,  кто  что  будет  есть.  Тем

временем Гортензия, желая покрасоваться перед  всеми,  вышла  на  середину

комнаты и прошлась подражая походке медведя, поднявшегося на задние  лапы,

как того требовал танец. Она проделала  это  очень  забавно  и  грациозно.

Спарсеру давно уже хотелось привлечь ее внимание, и теперь, видя  ее  одну

посреди комнаты, он пошел за нею, повторяя ее движения. Гортензия  оценила

его ловкость, притом ей не терпелось потанцевать; она быстро оставила свою

забаву, обернулась к Спарсеру - и они заскользили в уанстепе.

   Клайд, которого никак нельзя было назвать хорошим  танцором,  мгновенно

ощутил жгучую ревность. Он так  страстно  стремился  к  Гортензии,  а  она

покинула его в самом начале веселья, - это просто нечестно!  Но  Гортензия

уже  заинтересовалась  Спарсером,   -   он-то,   по-видимому,   не   такой

неискушенный новичок, - и,  не  обращая  внимания  на  Клайда,  продолжала

танцевать с новым поклонником, чьи движения так приятно гармонировали с ее

собственными. Остальные не  пожелали  отстать.  Хегленд  тотчас  пригласил

Майду, Ретерер танцевал с Люсиль, Хигби - с Тиной Когел.  Клайду  осталась

Лора  Сайп,  которая  ему  не  особенно  нравилась.  Она  была  далеко  не

красавица: толстая, с широким невыразительным лицом и маленькими слащавыми

голубыми глазками. Клайд не был искусным танцором, и они с Лорой танцевали

простой уанстеп, тогда как другие выделывали сложные фигуры.

   Клайд с тоскливым бешенством заметил, что Спарсер, продолжая  танцевать

с Гортензией, крепко прижал ее к себе и смотрит ей прямо в  глаза.  И  она

это позволяет. Клайд почувствовал вдруг свинцовую  тяжесть  под  ложечкой.

Неужели она флиртует с этим мальчишкой-выскочкой,  который  только  тем  и

хорош, что достал автомобиль! А ведь она  обещала  быть  ласковой  с  ним.

Клайд начал догадываться, что она ветрена и совершенно к нему  равнодушна.

Ему хотелось  что-то  предпринять:  оставить  Лору,  увести  Гортензию  от

Спарсера... но ничего нельзя было сделать, пока не кончится пластинка.

   В это время появился официант с подносом и расставил на трех  сдвинутых

вместе  столиках  коктейли,  фруктовую  воду  и  сандвичи.  Все  перестали

танцевать и направились к столам, - все, кроме Спарсера и Гортензии. Клайд

мгновенно отметил это. Бессердечная кокетка! Она вовсе и не думает о  нем!

А ведь совсем недавно она старалась уверить его в  противном  и  заставила

помочь ей с этим жакетом. Пусть отправляется к дьяволу. Он ей  покажет!  А

он-то старался услужить ей... Но всему есть границы.

   Наконец, видя, что все  уже  собрались  вокруг  столов,  придвинутых  к

камину, Спарсер и Гортензия тоже перестали танцевать  и  присоединились  к

остальным.  Клайд,  бледный  и  угрюмый,  стоял  в  сторонке,  притворяясь

равнодушным. Лора, которая давно уже заметила его ярость и  догадалась,  в

чем дело, оставила его, подошла к Тине Когел и  рассказала,  почему  Клайд

так зол. Тогда и Гортензия заметила наконец мрачный вид Клайда и подошла к

нему все той же танцующей "медвежьей" походкой.

   - Вот весело, правда? - начала она. - Ужасно люблю танцевать под  такую

музыку.

   - Вам-то,  конечно,  весело,  -  ответил  Клайд,  терзаясь  завистью  и

досадой.

   - А в чем дело? - спросила она негромко и почти обиженно,  притворяясь,

будто не понимает, хотя прекрасно знала, почему он злится.  -  Неужели  вы

сходите с ума потому, что я танцевала со Спарсером? Как глупо!  Почему  вы

не подошли раньше и не пригласили меня? Не могла же я отказать ему,  когда

он уже был рядом!

   - Ну конечно, не могли, - ответил Клайд  язвительно,  но  тоже  понизив

голос: он, как и Гортензия, не хотел, чтобы остальные слышали их разговор.

- А зачем вы прижимались к нему и смотрели ему в глаза? - Он был  взбешен.

- Не спорьте, я все видел.

   Гортензия удивленно взглянула на него: ее поразила резкость  его  тона,

он впервые заговорил с ней так. Видно, стал слишком  уверен  в  себе.  Она

была чересчур мила с ним. Но сейчас не время показывать ему, что ей  вовсе

не так с ним приятно, как она уверяла, - ведь ей хочется получить жакет, и

они уже обо всем условились.

   - Ну, знаете, это невыносимо, - сказала она сердито.  Больше  всего  ее

злило, что он прав. - Вы еще и ворчите. Чем я виновата,  что  вы  вздумали

ревновать! Я только потанцевала с ним немножко. Я не знала, что вы станете

беситься.

   Она уже собиралась отойти, но  снова  подумала  об  их  уговоре;  нужно

как-то задобрить Клайда, иначе дело не выгорит. Она потянула его за лацкан

пиджака, чтобы отвести подальше, так как остальные уже наблюдали за ними и

прислушивались.

   - Ну, поймите же. Не надо так ворчать и дуться.  Я  ничего  плохого  не

сделала. Честное слово. Теперь все так танцуют, и это  ничего  не  значит.

Разве вы не хотите, чтобы я была мила с вами? Помните, что я вам говорила?

   И она посмотрела ему прямо в глаза рассчитанно-нежно  и  многообещающе,

точно  он  был  здесь  единственным,  кто  ей  по-настоящему  нравился.  И

обдуманно, с совершенно  определенным  намерением,  сделала  свою  обычную

гримаску, приоткрыв  рот  и  чуть  выпятив  губы,  как  будто  хотела  его

поцеловать. Эта гримаска доводила Клайда до безумия.

   - Ну, ладно, - сказал  он,  глядя  на  нее  покорно  и  просительно.  -

Наверно, я глуп. Но я ведь все видел. Вы же знаете.  Гортензия,  я  с  ума

схожу, я просто вне себя! И ничего не могу поделать. Иной раз мне  хочется

от этого избавиться. Не быть таким дураком.

   Он Печально смотрел на нее. А она, ясно представляя себе, как велика ее

власть над Клайдом и как легко им вертеть, сказала:

   - Ну... не надо, не надо так, будьте паинькой, - я вас  поцелую,  когда

на нас не будут смотреть.

   А в то же время она чувствовала на себе взгляд  Спарсера  и  сознавала,

что его влечет к ней  и  что  он  нравится  ей  больше  всех,  с  кем  она

встречалась за последнее время.

Сканирование и редактирование текста:  HarryFan, 20 March 2001