Глава 12
( Книга 1)
Каким
бы пошлым и заурядным ни показалось многим это
знакомство, для
Клайда оно
было преисполнено значительности. До сих пор никогда
ни одна
девушка, да
еще такая очаровательная, не удостаивала его даже взглядом,
-
так он, по
крайней мере, воображал. А теперь он встретил красивую
девушку,
и она настолько
им заинтересовалась, что согласилась пообедать
с ним и
пойти вместе
в театр. Пожалуй, она и вправду кокетка и ни с кем не
бывает
искренней,
и маловероятно, что она так
быстро подарит ему свое
расположение,
но - кто знает, кто может сказать?..
Верная
своему обещанию, Гортензия действительно пришла во
вторник на
угол Четырнадцатой
и Вайандот-стрит, неподалеку от "Грин-Дэвидсона".
Клайд
был так взволнован,
польщен, обрадован, что с трудом
мог привести в
порядок свои
мысли и чувства.
Стараясь
показать, что достоин Гортензии,
он особенно тщательно
позаботился
о своей внешности: напомадил волосы, надел галстук
бабочкой,
новое шелковое
кашне, шелковые носки, чтобы заметней были ярко-коричневые
ботинки, купленные
специально для этого случая. Но когда они встретились,
он так и не
понял, обратила ли она на все это хоть малейшее
внимание. В
конце концов
она интересовалась только своей собственной
внешностью. К
тому же -
это была ее обычная уловка - она заставила Клайда прождать
почти
до семи часов,
и за это время он успел впасть в глубочайшее уныние.
А что,
если она за
эти дни потеряла всякий интерес к нему и не хочет больше
с ним
встречаться?
Что ж, тогда придется обойтись без нее. Но это доказало
бы,
что он не
интересен такой красивой девушке, как она,
несмотря на свой
нарядный костюм
и на все свои деньги. Он решил, что его подруга - если
это
не будет Гортензия
- непременно должна быть красивой. Некрасивая
ему не
нужна. Ретереру
и Хегленду как будто все равно,
хороши ли собой их
знакомые девушки,
но для него это страшно важно! От одной мысли
о том,
чтобы удовольствоваться
менее привлекательной девушкой, чем
Гортензия,
Клайду становилось
тошно.
И
вот он стоит на улице, в тени подъезда,
а вокруг сияние огней,
вывесок и
реклам, сотни пешеходов спешат во всех направлениях,
и почти на
всех лицах
- мысль о предстоящих развлечениях и встречах, а он
- он один,
и, возможно,
сейчас ему придется вернуться и пойти куда-то:
обедать -
одному, в
театр - одному, и домой он вернется один, а завтра утром
опять
на работу.
Клайд уже почти решил, что его постигла
неудача, как вдруг
неподалеку
в толпе увидел Гортензию. Она была изящно
одета: в черном
бархатном
жакете с красновато-коричневым воротником
и обшлагами и в
большой круглой
бархатной шляпе с красной кожаной пряжкой сбоку.
Щеки и
губы были
слегка подкрашены. Глаза блестели. И, как
всегда, она была,
видимо, очень
довольна собой.
-
Хэлло, я опоздала, да? Но я
никак не могла поспеть вовремя.
Понимаете,
я забыла, что обещала увидеться с одним парнишкой
- это мой
друг, тоже
чудный мальчик, - и только в шесть часов вспомнила,
что у меня
назначено
два свидания. Вышло так неприятно. Мне надо было
предупредить
кого-нибудь
из вас. Я совсем уже собралась позвонить вам и уговориться
на
другой вечер,
да вспомнила, что вас нет на службе после шести. Том
никогда
не задерживается
после шести. А Чарли всегда
на работе до половины
седьмого и
даже позже иногда, и он очень милый мальчик - никогда
не дуется
и не ворчит.
Он тоже хотел сегодня повести меня в ресторан
и потом в
театр. Он
работает в табачном киоске в "Орфии". Ну вот,
я ему позвонила.
Он был не
очень-то доволен. Но я сказала, что мы
встретимся в другой
вечер. Ну,
что же, вы рады? Вы понимаете, что ради вас я огорчила
Чарли,
такого красивого
мальчика?
Она
уловила тревожное, ревнивое и в то же
время робкое выражение,
мелькнувшее
в глазах Клайда, пока она говорила о другом своем поклоннике.
Мысль, что
можно заставить его ревновать, привела Гортензию
в восторг.
Итак, она
окончательно покорила его! И она тряхнула головой и
улыбнулась,
идя с ним
в ногу.
-
Еще бы, так мило с вашей стороны, что вы пришли.
Клайд
заставил себя сказать это, хотя от ее слов
о Чарли, "чудном
мальчике",
у него перехватило горло и сердце сжалось. Ну разве
сможет он
удержать такую
красивую и такую своевольную девушку!
-
А у вас сегодня шикарный вид,
- продолжал он, заставляя себя
поддерживать
разговор и сам немного удивляясь, что ему это удается.
- Вам
идет эта шляпка,
и жакет тоже.
Он
не отрываясь смотрел на нее, и в глазах его светилось
восхищение и
жадная, голодная
страсть. Он хотел бы поцеловать ее прямо в губы,
но не
смел здесь,
на улице, да и нигде пока не осмелился бы.
-
Не удивительно, что все вас приглашают. Вы такая красивая!..
Хотите
приколоть
к жакету розы?
Они
проходили в эту минуту мимо цветочного магазина, и у
Клайда явилась
мысль поднести
ей цветы. Он слышал от Хегленда, что женщины любят мужчин,
которые делают
им подарки.
-
Да, конечно, от роз я не откажусь, - ответила
Гортензия, входя в
магазин. -
Или, пожалуй, лучше букетик фиалок. Они такие
милые. И они,
кажется, больше
подойдут к моему жакету.
Ей
понравилось, что Клайд подумал о цветах. И
он говорил ей такие
приятные вещи.
В то же время она была убеждена, что он очень
мало знает
девушек, а
может быть, и вовсе не знает. А она
предпочитала мужчин и
юношей более
опытных, которые не так легко покорялись бы ей, которых
было
бы не так
легко удержать. Однако она не могла не думать, что Клайд
чем-то
лучше мужчин,
к которым она привыкла, тоньше, благороднее.
И потому,
несмотря на
всю его неуклюжесть (с ее точки зрения),
она готова была
оставить его
около себя и посмотреть, как он будет вести себя дальше.
-
Вот эти шикарные! - воскликнула она, выбрав довольно
большой букет
фиалок и прикладывая
их к жакету. - Эти мне нравятся!
И
пока Клайд расплачивался, она вертелась перед зеркалом,
пристраивая
фиалки по
своему вкусу. Наконец, довольная эффектом,
она обернулась к
Клайду с возгласом:
-
Ну вот, я готова! - и взяла его под руку.
Клайд,
немало напуганный ее развязными манерами, не знал, что
сказать.
Но напрасно
он тревожился - Гортензия всецело была поглощена
собственной
персоной.
-
Ну, скажу я вам, и неделька же у меня выдалась! Каждый
вечер танцы.
Возвращалась
домой в три часа. А в воскресенье танцевали почти
до утра.
Да, скажу
я вам, последний вечер был самый трудный. Вы были когда-нибудь
у
Бэркета? Это
у перевоза Гиффорда, знаете?
Очень модное место,
замечательное,
немного дальше "Биг-блю" на Тридцать девятой
улице. Летом
дансинг, а
зимой тут же каток и можно танцевать на льду.
И очень милый
маленький
оркестр.
Клайд
любовался игрой ее губ, блеском глаз и живостью
жестов, очень
мало задумываясь
над тем, что именно она говорит.
-
С нами был Уоллес Трон... Ну и мальчишка!
Когда мы стали есть
мороженое,
он пошел в кухню, вымазал лицо сажей, взял у официанта
куртку и
передник и
стал нам прислуживать. Смешной мальчишка! А какие
фокусы он
проделывал
с тарелками и ложками!
Клайд
вздохнул: он отнюдь не отличался такими талантами, как
этот Трон.
-
А потом, в понедельник утром, мы все вернулись домой
около четырех
часов, а в
семь мне уже нужно вставать. Я была как вареная рыба.
Меня бы
уволили, если
б не славный народ в магазине и не мистер Бек. Это,
знаете,
заведующий
в моем отделе. По правде говоря, я его так мучаю,
беднягу. В
магазине я
делаю, что хочу. Раз я очень опоздала после
завтрака; одна
подруга взяла
мою карточку и отбила за меня время на контрольных
часах,
понимаете?
А тут вошел мистер Бек и увидел ее. А после, уже часа
в два, он
мне говорит:
"Послушайте, мисс Бригс (он всегда называет меня
мисс Бригс;
я не позволяю
называть себя по-другому. Он еще стал бы вольничать,
если бы
я позволила),
этот номер не пройдет - передавать карточку. Надо
бросить
эти штучки".
А я только расхохоталась. Он иногда так брюзжит на нас!
Но я
все равно
поставила его на место. Он, понимаете ли, немножко неравнодушен
ко мне - кто-кто,
а он меня ни за что на свете не уволит. Я и говорю ему:
"Послушайте,
мистер Бек, вы со мной не разговаривайте таким тоном.
Я не
часто опаздываю,
у меня нет такой привычки. И потом, я могу найти себе
и
другую службу
в Канзас-Сити. Если уж так повелось, что стоит мне в
кои-то
веки опоздать,
как сразу начинаются разговоры,
- так, пожалуйста,
увольняйте
меня, и все". Не могла же я позволить, чтобы он
говорил со мной
таким тоном.
Как я думала, так и вышло, - он сразу
сдался. Он только
сказал: "Ну,
все равно, я вас предупредил. В другой раз вас может
увидеть
мистер Тирни,
и тогда вы попробуете, каково служить
в другом месте".
Конечно, он
сказал это все ради смеха и знал, что я
тоже дурачусь. Я
расхохоталась.
А через две минуты он смеялся с мистером Скоттом, я
видела.
Но, черт возьми,
я иногда выкидываю там штучки!
Наконец
они подошли к ресторану Фриссела, и Клайд, не сказавший
за всю
дорогу и двух
слов, вздохнул с облегчением. В первый раз в жизни
он мог
гордиться
тем, что угощает девушку в таком шикарном месте. Теперь
он и в
самом деле
кое-чего добился. У него - настоящий
роман! Гортензия так
высоко ценила
себя, так настойчиво подчеркивала
свои приятельские
отношения
с множеством девушек и молодых людей, весело проводящих
время,
что Клайду
казалось, будто до сих пор он вовсе
и не жил. Он быстро
вспоминал,
о чем она рассказывала: Бэркет, катание на коньках и
танцы на
льду... Уоллес
Трон... молодой продавец из табачного киоска, с которым
она
должна была
встретиться сегодня... мистер Бек, ее начальник
в магазине,
настолько
влюбленный, что не в силах ее уволить... И,
глядя, как она,
совсем не
думая о состоянии его кошелька, заказывает обед по своему
вкусу,
Клайд любовался
ее лицом, фигурой, формой кисти, по которой можно
судить
об изяществе
и красоте всей руки, высокой, вполне сформировавшейся
грудью,
изгибом бровей,
нежной округлостью щек и подбородка.
Притом Клайда
волновал ее
мягкий, вкрадчивый голос. Он был восхищен. Вот если
бы такая
девушка принадлежала
ему!
А
она и здесь, как на улице, продолжала болтать
о себе, и на нее,
видимо, не
производило никакого впечатления, что она
обедает в таком
месте, которое
Клайду казалось совершенно замечательным.
В те минуты,
когда Гортензия
не смотрелась в зеркало, она изучала меню и выбирала,
что
ей нравится:
барашек в мятном желе... нет, омлет она не любит
и ростбиф
тоже... Ах,
вот что: филе-миньон с грибами... В конце концов она
прибавила
к этому сельдерей
и цветную капусту. И ей хотелось бы коктейль.
Да, да,
Клайд слышал
от Хегленда, что обед ничего не стоит без маленькой
выпивки,
и потому нерешительно
предложил коктейль. А Гортензия, выпив
коктейль,
потом другой,
стала еще оживленнее, веселее и болтливее, чем прежде.
Но
Клайд заметил, что она продолжает
держаться с ним несколько
отчужденно,
безразлично. Когда он робко пытался перевести разговор
на их
отношения,
на свое чувство к ней, выяснить,
не влюблена ли она в
кого-нибудь
другого, она обрывала его, заявляя,
что ей нравятся все
молодые люди:
все одинаково. Они все так милы, так внимательны к ней.
Да
так и должно
быть! Иначе она не станет вести с ними знакомство. Тогда
они
ей ни к чему!
Ее живые глаза сверкали, и
она вызывающе встряхивала
головой.
И
Клайд был пленен всем этим. Ее жесты, позы, гримаски,
все ее движения
были чувственными
и многообещающими. Казалось, ей нравилось
дразнить,
обещать, делать
вид, что она готова сдаться, а затем отказываться от
всех
обещаний,
притворяясь целомудренно-сдержанной, словно у нее и
в мыслях не
было того,
что ей приписывали.
Клайда
возбуждало и приводило в трепет уже одно то, что она
была здесь,
рядом. Это
была пытка, но сладкая пытка. Он был полон мучительных
мыслей о
том, как было
бы чудесно, если бы Гортензия позволила
ему обнять ее,
поцеловать,
даже укусить. Прижаться губами к
ее губам! Задушить ее
поцелуями
и ласками! По временам она бросала на него
умышленно томный
взгляд, и
он ощущал болезненную слабость, до головокружения.
Он мечтал
только об
одном: что когда-нибудь упорным ухаживанием
или деньгами он
заставит ее
полюбить себя.
Но
и после того, как они побывали в театре, а затем
он доставил ее
домой, Клайд
не достиг сколько-нибудь заметного успеха. Так как Гортензия
мало интересовалась
Клайдом, она во время представления "Корсара"
в театре
Либби с искренним
интересом следила за спектаклем, говорила
только о
пьесах, которые
видела раньше, высказывала свое мнение
об актерах и
актрисах,
вспоминала, кто именно из поклонников водил ее на ту
или иную
пьесу. И Клайд,
вместо того чтобы соперничать
с ней в остроумии и
высказывать
собственные суждения, был вынужден только поддакивать
ей.
А
она все время думала об одержанной ею новой победе.
И так как она
давно уже
перестала быть добродетельной и
поняла, что у него есть
кое-какие
деньги и он готов тратить их на нее, она решила,
что будет в
меру мила
с ним - ровно настолько, чтобы удержать его, не больше.
В то же
время она,
по своему обыкновению, будет как можно больше
развлекаться с
другими, а
Клайда заставит покупать ей разные вещи и занимать ее
в те дни,
когда у нее
не будет других достаточно интересных приглашений.
Сканирование и редактирование текста:
HarryFan, 20 March 2001
|