Глава  10    ( Книга 1)  

   Клайду, которого воспитывали в большой строгости, прививая ему понятия,

не допускавшие посещения подобных мест, то, что он увидел, должно было  бы

показаться отвратительным. Однако от природы он был  таким  чувственным  и

романтичным и в нем так настойчиво звучал давно  подавляемый  голос  пола,

что теперь он был не возмущен, а, наоборот, очарован. Его занимала  сейчас

телесная пышность почти всех этих фигур, хотя бы ими и  управлял  тупой  и

лишенный  романтики  ум.  В  конце  концов  здесь  все  же  была  красота:

бесстыдная, чисто плотская,  обнаженная  и  доступная.  И  не  нужно  было

преодолевать  какие-то  настроения,  нарушать  какие-то   запреты,   чтобы

сблизиться с любой  из  этих  девушек...  Одна  из  них,  очень  миленькая

брюнетка, одетая в черное с красным и с красной лентой на  лбу,  держалась

запросто с Хигби и уже танцевала с ним  в  глубине  комнаты  под  джазовый

мотив, который кто-то бестолково барабанил на пианино.

   И Ретерер, к удивлению Клайда, уже сидел в позолоченном  кресле,  а  на

коленях у него полулежала высокая  девица  с  очень  светлыми  волосами  и

голубыми глазами. Она курила папиросу и притопывала золочеными  туфельками

в такт мотиву. Поразительное, сказочное зрелище - казалось Клайду! А перед

Хеглендом стояла, подбоченясь и расставив ноги, пухлая, миловидная  девица

немецкого или скандинавского типа. И  Клайд  слышал,  как  она  спрашивала

высоким пискливым голосом: "Поухаживаешь за мной сегодня?" Но на Хегленда,

по-видимому, не очень действовали эти заигрывания: он  равнодушно  покачал

головой, и девушка отошла к Кинселле.

   Пока Клайд глядел  и  размышлял,  хорошенькая  блондинка  лет  двадцати

четырех - ему она показалась моложе - придвинула стул и села рядом с ним.

   - Вы не танцуете? - спросила она.

   Клайд нервно покачал головой.

   - Хотите, научу?

   - У меня все равно не получится.

   - Да это же совсем нетрудно! Пошли!

   Но Клайд решительно отказался, хотя ее любезность была ему приятна.

   - Ну, может, выпьете? - предложила она тогда.

   - Непременно, - любезно согласился он.

   Девица сделала знак негритянке, и  через  минуту  перед  ними  оказался

столик, а на нем бутылка виски и содовая. Клайд едва не онемел от  испуга.

У него в кармане всего сорок долларов, а он слышал от  других,  что  здесь

каждый бокал стоит не меньше двух долларов. Подумать только, что он тратит

такие деньги! И угощает  такую  женщину!  А  дома  у  него  мать,  сестра,

братишка, и они едва сводят концы с концами... И все  же  он  заказывал  и

платил, чувствуя, что он ужасно, невозможно  расточителен,  прямо  устроил

какую-то оргию... Но раз уж он здесь, надо держаться до конца.

   Притом Клайд заметил, что девушка и в самом деле  хорошенькая.  На  ней

было вечернее платье из голубого бархата, туфли и чулки того же  цвета,  в

ушах голубые серьги. Открытые плечи, шея и  руки  были  полные  и  нежные.

Особенно смущали Клайда глубокий вырез ее платья  -  он  едва  осмеливался

смотреть в ту сторону - и ее накрашенные щеки и губы -  вернейшие  приметы

продажной женщины. Однако она не казалась слишком навязчивой, наоборот,  -

держалась очень просто и с  интересом  смотрела  в  его  глубокие,  темные

глаза, полные тревоги.

   - Вы тоже работаете в "Грин-Дэвидсон"? - спросила она.

   - Да, - ответил Клайд, всячески стараясь показать, что все это для него

не ново и что он уже не раз бывал в таких местах, в такой же обстановке. -

А откуда вы знаете?

   - Я знаю Оскара Хегленда. Он здесь бывает. Он ваш Друг?

   - Да. То есть мы вместе работаем в отеле.

   - Но вы раньше здесь не бывали?

   - Нет, - быстро ответил Клайд и тут же мысленно  спросил  себя,  откуда

она знает, что он не был здесь раньше.

   - Я так и думала. Я уже видела почти всех остальных, а вас ни  разу  не

видала. Вы недавно в отеле, правда?

   - Да, - сказал Клайд не без досады. Он  поминутно  то  морщил  лоб,  то

супил брови в непроизвольной гримасе: это бывало с ним  всегда,  когда  он

нервничал или глубоко задумывался. - Ну и что же?

   - Да ничего. Просто я сразу догадалась. Вы не  похожи  на  них,  совсем

другой.

   Она улыбнулась странно и ласково. Клайд не понял  ни  этой  улыбки,  ни

настроения девушки.

   - Чем же я другой? - хмуро и сердито спросил он, отпивая из бокала.

   - Одно я знаю наверняка, - продолжала она, не обратив внимания  на  его

вопрос, - вы не очень-то любите таких девушек, как я. Правда?

   - Нет, почему же... - сказал он уклончиво.

   - Нет, не любите. Я вижу. Но вы мне все равно нравитесь.  Мне  нравятся

ваши глаза. Вы не такой, как все эти ребята, - благороднее, добрее.  Я  уж

вижу, что вы другой.

   - Ну, не знаю, - ответил Клайд, очень довольный и польщенный.

   Он все продолжал морщить лоб. Возможно, эта девушка не такая уж плохая,

как он думал. Она умнее других, как-то утонченнее. И костюм у нее не такой

бесстыдный. И она не набросилась на него, как другие на  Хегленда,  Хигби,

Кинселлу и Ретерера. Теперь почти все его товарищи сидели на  стульях  или

диванах, держа на  коленях  девиц.  Перед  каждой  парой  стоял  столик  с

бутылкой виски.

   - Смотрите-ка, кто пьет виски! - крикнул  Кинселла  тем,  кто  еще  мог

обратить внимание на его слова, и указал глазами на Клайда.

   - Не надо меня бояться, - говорила  девушка,  в  то  время  как  Клайд,

испуганный и очарованный, смотрел на ее руки,  шею,  на  слишком  открытую

грудь. - Я не очень давно этим занимаюсь, и не была бы я здесь, да вот  не

везло мне в жизни. Мне бы хотелось жить дома с родными, но теперь они меня

не возьмут.

   Она с серьезным видом опустила глаза,  думая  главным  образом  о  том,

какой неопытный и глупый этот Клайд - совсем желторотый птенец. И еще  она

думала о деньгах, которые он  у  нее  на  глазах  вынимал  из  кармана,  -

изрядная пачка... И еще о том, что он и  правда  миленький:  не  то  чтобы

очень красивый или сильный, но славный.

   А Клайд в эту минуту думал об Эсте, о том, куда она уехала  и  где  она

теперь? Кто знает, что с ней? Что могло с ней произойти? Может быть,  и  с

этой девушкой случилось такое же несчастье, как с его сестрой? В нем росло

искреннее, хотя и  немного  презрительное  сочувствие,  и  он  смотрел  на

сидящую рядом девушку, словно желая сказать: "Бедняжка". Но сейчас  он  не

решался вымолвить ни слова, не решался ни о чем спросить.

   - Вот вы, молодые люди, приходите в  такие  дома,  как  наш,  и  всегда

думаете о нас очень плохо, я ведь знаю. А мы вовсе не такие скверные.

   Клайд все морщил лоб. Может быть, и  в  самом  деле  она  не  такая  уж

скверная? Она падшая  женщина,  конечно...  испорченная,  но  хорошенькая.

Время от времени он посматривал на остальных  девиц,  и  ни  одна  ему  не

нравилась так, как эта. И она находит, что он лучше других, благороднее, -

так она сказала. Комплимент попал в цель.

   Она наполнила бокал Клайда и заставила его выпить вместе с ней.

   Тем временем явились новые гости, и новые девушки вышли  из  загадочных

глубин дома им навстречу.

   Клайд заметил, что  Хегленд,  Ретерер,  Кинселла  и  Хигби  таинственно

скрылись  куда-то  по  задней  лестнице,  отделенной  от   зала   тяжелыми

портьерами. И когда  появились  новые  гости,  девушка  предложила  Клайду

перейти на диван в глубине комнаты, где было меньше света.

   Здесь она придвинулась к нему вплотную, погладила по руке  и,  наконец,

взяв его под руку и тесно прижимаясь, спросила, не хочет ли он посмотреть,

как мило обставлены комнаты во втором этаже.

   И Клайд, видя, что он остался здесь один из всей компании  и  никто  за

ним  не  наблюдает,  позволил  льнувшей  к  нему  девушке  увлечь  его  по

занавешенной лестнице наверх, в маленькую розово-голубую  комнату.  И  все

время он твердил себе, что делает преступный и опасный шаг и что это может

кончиться для него большой бедой. Вдруг он  схватит  какую-нибудь  ужасную

болезнь. Или девушка потребует с него больше, чем он может  заплатить.  Он

боялся девушки, себя, всего на свете...  безмерно  волновался  и  чуть  не

потерял дар речи, одолеваемый страхами и сомнениями. И все же он  шел,  и,

как только дверь закрылась за ним, эта  прекрасная,  грациозная  Венера  с

округлыми формами обернулась и обняла  его;  потом  спокойно  стала  перед

большим зеркалом, в котором он мог видеть ее всю, и начала раздеваться...

Сканирование и редактирование текста:  HarryFan, 20 March 2001