Осенью 1930 года Теодор Драйзер вместе с другим американским писателем Синклером Льюисом был выдвинут кандидатом на Нобелевскую премию по литературе. Большинством голосов премия была присуждена С.Льюису. Когда новость достигла Америки, даже американские журналисты были  удивлены. Сам Драйзер отнесся к этому событию спокойно. «Я не могу себе представить, - писал он в этой связи в частном письме, - чтобы эта премия уменьшила или улучшила умственное состояние любого серьезного писателя…».

В мае 1931 года выходит из печати автобиографическая книга Драйзера «Заря», в которой он описал свое детство и юность. Отзывы критиков были благожелательны, книгу сравнивали с творениями Бальзака, называли «подлинно американской историей». Многие критики были удивлены той откровенностью, с которой писатель рассказал о своем  бедном детстве, о родственниках и знакомых, об изнуряющей и отупляющей работе на кухне захудалой грязной закусочной для бедняков.

По просьбе клуба имени Джона Рида Драйзер высказывается в поддержку кандидатов коммунистов на предстоящих осенних выборах, поскольку он считал, что компартия – это единственная партия, решительно выступающая против безработицы.

В июне 1931 года по просьбе Компартии США Драйзер отправляется в Питтсбург, чтобы ознакомиться с положением бастующих горняков и их семей в шахтерских районах. Мрачные дома, голодные глаза детей, серые лица шахтеров – все это произвело неизгладимое впечатление на писателя. Он обрушивается с резкими нападками на деятелей Американской федерации труда, которые не выступили в поддержку бастующих рабочих.

Вскоре Драйзер снова едет в шахтерские районы страны, в этот раз в Харлан и Белл, где произошли вооруженные стычки между полицией и бастующими горняками. Писатель во главе комиссии Национального комитета защиты политических заключенных отправился на место событий. Комиссию Драйзера встретили крайне враждебно. Писателю пришлось выдержать борьбу с представителями местного бизнеса, не хотевшими, чтобы страна узнала о  настоящем положении в этом районе. Членам комиссии угрожали физической расправой, пускали в ход клевету, возбудили против писателя судебное преследование. Но Драйзер в холле гостиницы «Континенталь» мужественно начал открытые слушанья о положении дел. Местные горняки, их жены рассказывали, как избивают членов профсоюза, о терроре полицейских. Многие не называли своей фамилии, опасаясь мести.

После одного из митингов Драйзеру и другим членам комиссии было предъявлено обвинение в преступном синдикализме. Подобное обвинение грозило по приговору суда тюремным заключением в 21 год, или штрафом в размере 10 тыс. долларов. Возвратившись в Нью-Йорк Драйзер направил в штат Кентукки адвоката, который телеграфировал, что обвинения будут сняты, как только Драйзер прекратит свои выступления в защиту горняков Харлана. Писатель ответил категорическим отказом.

Результаты слушаний попали в газеты, интервью с писателем печатались на первых страницах, он выступал по радио. Некоторые сенаторы потребовали официального расследования положения в Харлане.

Знакомство с положением горняков в Харлане и других районах страны произвело на писателя огромное впечатление, укрепило его в мысли о необходимости в США социальных реформ. В начале 1932 года он издает книгу, которую называет «Трагическая Америка». В книге писатель показывает сложные условия жизни простых рабочих в США, повсеместную власть монополий; рассказывает о полицейский расправах над инакомыслящими, о ущемлении прав личности, о увеличении преступности в стране.

Американская пресса обрушилась с критикой на книгу, ставя под сомнение все приведенные в ней цифры и факты. В штатах Огайо и Индиана книга была не допущена в публичные библиотеки.

Между тем финансовое положение писателя резко ухудшается. Он вынужден отказаться от дорогой городской квартиры и снял себе для работы номер в гостинице «Ансония». Драйзер снова принялся за работу над романом «Стоик». Вместе с тем он много времени уделяет общественной  деятельности, выступая на массовых митингах.

Кипучая деятельность писателя, упорная работа над книгой ухудшили состояние его здоровья, его начали мучить беспрерывные бронхиты. Врачи советовали на время сменить климат. «Мечтаю об одном – вырваться отсюда, и если возможно, то уже в этом месяце, - писал он в апреле 1932 года. – Хорошо бы поселиться в простом домишке на Западе, где я мог бы писать и экономить на расходах». И в мае Драйзер уезжает из Нью-Йорка, поселяется под вымышленным именем в городе Сан-Антонио (штат Техас), где продолжает работу над «Стоиком». «Я должен был выбраться из Нью-Йорка, - пишет он знакомым в июле. – Работа не шла в голову. И кроме того, расходы сжирали меня живьем».

В начале июля Драйзер на машине  возвращается в Нью-Йорк, по дороге он попадает в автокатастрофу, но, к счастью, отделывается легким ушибом. В городе писателя поджидали печальные новости. Книгоиздательская фирма «Бони энд Ливрайт» оказалась в тяжелом финансовом положении, Хорэс Ливрайт потерял контроль над фирмой. Новые владельцы тут же прекратили выплату Драйзеру причитавшегося ему по договору ежемесячного вознаграждения.

Летом 1932 года Драйзер принимает активное участие в избирательной компании, выступая в поддержку коммунистических кандидатов.

В ноябре 1932 года Драйзер поехал в Голливуд навестить старых знакомых. Совершенно неожиданно поездка закончилась заключением нового контракта с фирмой «Парамаунт». Узнавший из газет о приезде писателя глава калифорнийских студий фирмы Бен Шульберт встретился с писателем и договорился с ним о постановке фильма по мотивам романа «Дженни Герхардт». Драйзер был рад заключению этого контракта, так как он возлагал большие надежды на возможности кинематографа и также потому, что полученный гонорар значительно улучшил его материальное положение.

Зимой и весной 1933 года Драйзер работал над киносценарием фильма о восстании рабочих табачных плантаций в штатах Кентукки и Теннеси ( 1906-1907 года). Однако ни одна кинокомпания не захотела купить этот сценарий. В интервью с нью-йоркским корреспондентом газеты «Правда» он так говорил о судьбе сценария: «Я написал о судьбе крестьянина, полураба на табачной плантации. Ну и что же? Продать сценарий некому. Ни одна кинофирма не купит. Публике, мол, такие вещи не по вкусу. Да и как сочетать этот материал с голливудской «красивостью»? Нет у меня в картине и любовной интриги».

В конце 1933 года умер от пневмонии Хорэс Ливрайт. После смерти его издательство обанкротилось, и Драйзер снова встал перед проблемой – нужно найти нового писателя. А  пока книги его не рекламировались и не продавались, хотя с выходом фильма «Дженни Герхардт» сложились хорошие условия для продажи романа. Писатель хотел было выкупить все непроданные экземпляры книг и их матрицы, но запрошенная цена была явно не по карману. Отношения писателя с правопреемниками Ливрайта стали предметом длительного арбитражного разбирательства, пока в конце концов он не был вынужден уплатить им крупную сумму денег.

В сентябре 1934 года наконец была завершена судебная тяжба с правопреемниками фирмы Ливрайта, и Драйзер смог мог снова искать себе нового издателя. После переговоров с рядом фирм Драйзер решил заключить контракт с известным издательством «Саймон энд Шустер».

В феврале 1935 года Драйзер заболел, за короткий срок он потерял в весе около восьми килограммов. Ему пришлось отказаться полностью от работы и уехать из Нью-Йорка на отдых в «Ироки».Здесь он много читает. Немного оправившись от болезни, он соглашается выступить с лекциями о реализме в Северозападном и Чикагском университетах. Однако здоровье его все еще оставляет желать лучшего, и он решает принять приглашение Джорджа Дугласа провести лето в Лос-Анджелесе. Сдав свой загородный дом в аренду, они с Элен уезжают в Калифорнию.

Все лето Драйзер прожил в доме Дугласов, оплачивая часть расходов по хозяйству.

Драйзер в эти годы находился в весьма стесненном материальном положении. Книги его в Америке не переиздавались, гонорары, изредка поступавшие из Европы, где его романы пользовались большим успехом, не давали возможности свести концы с концами. По приглашению различных университетов он по-прежнему выступает с лекциями о реализме.

Лето 1937 года Драйзер проводит с сотрудниками биологической лаборатории на Лонг-Айленде.

Летом 1938 года по приглашению республиканцев Драйзер посещает Барселону, в которой в то время находилось правительство Испании. Тяжелое положение города, разрушенные дома потрясли писателя. По возвращению в Америку Драйзер пишет письмо президенту США с просьбой помочь продовольствием Барселоне.

3 декабря 1938 года Драйзер и Элен переехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Они поселились в небольшой квартирке, неподалеку от того домика, в котором восемнадцать лет назад началась их совместная жизнь. Писатель работает над философской книгой «Формулы, которые называются жизнью» .

В феврале 1939 года Драйзер совершает лекционное турне по тихоокеанскому побережью США (Портленд, Сан-Франциско).

В этот период писатель ведет длительные и утомительные переговоры с кинодеятелями из Голливуда, пытаясь продать права на экранизацию «Сестры Керри». Переговоры не приводят ни к какому результату.

В мае 1940 года Драйзер и Элен переехали в Голливуд, где им удалось найти небольшую удобную квартиру за весьма умеренную плату. «Я переехал, чтобы сэкономить 10 долларом в месяц на бензине», - писал Драйзер Менкену.

Обстановка в Калифорнии не очень пришлась по душе писателю. «Я думаю, что, возможно, я не приживусь здесь, - писал он своему другу Эдгару Мастерсу. – Деньги здесь превыше всего. На всем и вся крупными буквами обозначено, кто есть кто. Главное заключается в том, чтобы никого не знать близко и хорошо, а водиться только с теми, кто достиг успеха, и именно во время этого успеха. Чье-то имя появилось в газете – и ему звонят. Нет упоминания в газете – нет и звонков… Если труд или человек не получили в печати общественного признания, они здесь ничего не значат. Добавьте ко всему этому солнце, цветы, автомобили, вино, кричащие дома, безвкусную мебель, бесконечные пустые разговоры – и вот вам полная картина. Я ищу чего-то мыслящего и эмоционального».

Осенью 1940 года Драйзеру наконец-то удалось продать права на экранизацию «Сестры Керри», что поправило его финансовое положение и позволило им с Элен вскоре приобрести собственный уютный дом. Из  «Ироки» перевезли мебель, литературный архив и библиотеку писателя.

«Тедди снова смог работать за своим любимым столом из рояля палисандрового дерева – его поместили в северной части дома, состоящей из кабинета, спальни, ванной и внутреннего дворика с отдельным выходом в сад. Там он написал несколько оригинальных киносценариев и коротких рассказов, продолжая в то же время работать над своими «Записками».

В августе 1941 года Теодору Драйзеру исполнилось 70 лет. В этот день ни один журналист не прибыл, чтобы побеседовать с писателем, в  газетах не было ни одной заметки об этом событии. Знаменательный день своей жизни Драйзер провел в кругу лишь близких друзей.

Издательство «Саймон и Шустер», получившие в свое время права на выпуск книг Драйзера, по его мнению, плохо выполняло свои обязательства, и осенью 1941 года он сам приобретает все права на издание своих книг и начинает искать нового издателя.

В Нью-Йорке Драйзер подписал договор с издательством «Дж. П. Путнамз Санз», обязавшись к 1 июня 1942 года закончить роман «Оплот». Так в начале 1942 года Драйзер возобновляет работу над романом, замысел которого возник еще тридцать лет назад. Однако работа над книгой продвигается медленно, и Драйзер не успевает закончить книгу к назначенному сроку.

В сентябре 1942 года Драйзера пригласили выступить с лекцией в городском лекционном зале Торонто. Еще до лекции журналисты из местных газет взяли интервью у писателя. В своих сообщениях корреспонденты приписали ему «якобы высказанное желание, чтобы Гитлер победил Англию и стал управлять английским народом». Основываясь на этом сообщении, канадские власти издали приказ о высылке Драйзера из страны. Некоторые торонтские органы печати требовали ни больше ни меньше как… расстрела писателя, а Военная комиссия американских писателей поспешила объявить Драйзера… союзником гитлеровцев

В поддержку Драйзера выступил Бернард Шоу. Сам Драйзер опубликовал гневное опровержение в газете «Индианаполис стар». Ему было не привыкать к озлобленным нападкам американской прессы, поэтому он постарался поскорее забыть об этом инциденте и с головой ушел в работу над «Оплотом». «К черту все, - сказал он, - я буду работать над романом, и хотел бы я видеть того, кто сможет оторвать меня от этой работы».

Денежные затруднения давали себя знать все ощутимее. Снова и снова вставал вопрос о продаже «Ироки». «Для нас абсолютно необходимо продать участок как можно быстрее… - писала Элен в марте 1943 года. – Т. отнюдь не становится моложе. Ему крайне необходимы деньги… Его книга «Оплот» сама по себе требует от него колоссальных усилий, да к тому же он еще нуждается в средствах… ». Здоровье писателя ухудшилось, зимой он постоянно страдал от простуды, стал хуже видеть.

В 1944 году Американская академия искусств и литературы приняла решение наградить писателя почетной золотой медалью, присуждаемой раз в пять лет за выдающиеся достижения в области искусства и литературы. Как указывалось в решении академии, Теодор Драйзер награждался «не только за высокие качества таких книг, как «Американская трагедия», «Сестра Керри», «Двенадцать мужчин» и многие другие, но также за Ваши отвагу и честность, с которыми Вы пробивали путь в качестве пионера, воссоздающего в прозе подлинных живых людей и настоящую Америку». Последние строчки особенно растрогали писателя, ибо ему показалось, что, несмотря на все нападки, его наконец-то оценили на родине люди, понимающие, какой огромный вклад он внес в американскую литературу.

Американские литературоведы утверждают, что решение это было принято под большим нажимом Синклера Льюиса, который и составил проект письма Драйзеру. Решение академии явилось первым и единственным признанием писателя на родине.

Драйзер дает согласие принять награду и в мае 1944 года едет в Нью-Йорк, чтобы лично принять участие в торжественной церемонии награждения.

В Нью-Йорке Драйзер сразу попал в круговорот встреч, званых обедов, интервью. Он встречался с близкими родственниками, старыми друзьями, издателями.

Церемония награждения состоялась 19 мая. По традиции на торжестве произносились речи представителей академии в честь номинантов и их ответные речи. Драйзеру же ответную речь сказать не удалось. Он заранее подготовил свою речь о необходимости создания в стране министерства по делам искусств и послал ее на предварительный просмотр в академию. Его идея была признана спорной, и речь не получила необходимого одобрения. Переписывать свое выступления писатель не собирался.

С ледяным лицом Драйзер выслушал приветственную речь в свою честь, в которой признавались его заслуги пионера в истории современной американской литературы. Под гром аплодисментов присутствующих он медленно взошел на сцену, принял награду, учтиво поклонился и молча удалился на свое место.

Последнее пребывание Драйзера в Нью-Йорке было нелегким в личном плане: его сестра Мэйм находилась в больнице в очень тяжелом положении. «Он проводил много времени у ее постели и был у нее незадолго до того, как она навсегда закрыла глаза». Мэйм была по складу своего характера ближе всех к Теодору, он с большой симпатией описал ее судьбу в «Дженни Герхардт».

В Нью-Йорке Драйзер узнал, что его усадьба «Ироки» наконец-то продана. Весенним днем он отправился за город, чтобы попрощаться с «Ироки». Полежав на весенней траве и полюбовавшись прудом в ярких лучах майского солнца, Драйзер решительно встал и направился к выходу из усадьбы.

- Неужели вы не испытываете грусти, оставляя все это? – спросила его подруга Маргарет Чеддер.

- Нет, - медленно ответил он, наслаждаясь тишиной и покоем. – Перемены, перемены – вот в чем смысл жизни…

В начале июня Драйзер выехал из Нью-Йорка в Калифорнию. По дороге он сошел с поезда в небольшом городке Стивенсон, штат Висконсин, где его ожидала Элен. Здесь должна была состояться регистрация брака между Теодором Драйзером и Элен Ричардсон. Первая жена писателя умерла в октябре 1942 года, и теперь ничто не мешало официально закрепить уже много лет существующий союз двух людей. Церемония брака прошла весьма скромно, в присутствии лишь двух свидетелей. После регистрации брака молодожены «переехали на моторной лодке через реку на орегонский берег и устроили там свадебный ужин». После короткого отдыха в доме матери Элен в Портленде Драйзеры возвращаются в Голливуд.

Писатель сразу же приступает к работе над «Оплотом». Работа над романом продолжалась с сентября 1944 года по май 1945-го. Драйзер снова и снова возвращается к законченным главам романа, что-то исправляя, что-то переписывая заново. Он подолгу обсуждает с Элен содержание новых глав, поступки тех или иных действующих лиц. Наконец роман был закончен и передан в издательство «Даблдей энд компани». Роман вышел в свет в 1946 году, уже после кончины писателя. Читающая публика встретила роман хорошо, и он вскоре был переиздан двухсоттысячным тиражом.

В середине 1945 года Драйзер получил из СССР  34 600 долларов – гонорар за издание его произведений.

Освобожденный от финансовых забот, писатель весь отдается работе над романом «Стоик», писать который он начал еще в 1913 году. Теперь, в 1945 году, он набросал план 15 завершающих глав романа.

- Жить на земле мне , наверное, осталось недолго, и я хочу закончить «Стоика», - говорил он Элен.

«День за днем мы работали с ним, сидя друг против друга за его длинным рабочим столом; Тедди покачивался в старомодном желтом кресле-качалке, а я печатала на машинке, - пишет Элен. – Иногда мне не хватало места, чтобы разложить перепечатанные страницы, тогда мы переходили в столовую и устраивались за большим испанским столом. Тедди тащил за собой кресло-качалку, усаживался в него, и, покачиваясь, продолжал диктовать. Упорство, с каким он работал, было просто невероятным; в сущности, за редкими исключениями, его ничто больше тогда не интересовало».

Драйзеру не суждено было закончить роман: 28 декабря 1945 года писатель умер. «Стоик» был опубликован в 1947 году.

Ясным солнечным днем 1946 года друзья проводили Теодора Драйзера в последний путь.

«Факт заключается в том, что он был великим художником. Никакой другой американский гражданин его поколения не оказал такого широкого и прекрасного влияния на нашу национальную литературу. Американская литература до и после его отличается так же сильно, как биология до и после Дарвина. Он был человеком огромной самобытности, глубокого чувства и непоколебимого мужества»

                                                                                                         Генри Менкен